Восьмое чудище света (СИ)

Да все попытки исправить человека насилием, карцером и изуверствами заранее обречены на провал. И только совместный, общественно-полезный труд может дать эффект в воспитании и перевоспитании людей. Да и один ли преступник виноват в том, что он преступник? Вспомните, сколько за свою жизнь получает простой человек увесистых пинков от так называемого общества, так называемых правоохранителей, так называемых руководителей, да и так называемых родственников. Конечно, многое зависит от самого человека, но условия, обстоятельства жизни тоже играют немалую роль в жизни человека. А власть имущие (с которых особый спрос) должны думать об общественном благе, а не о собственном обогащении, вести подвластных к свету, а не загонять их палкой в жуткие темницы, а потом удивляться неожиданным результатам.

Но более всего поразили Яшу последовавшие за этими событиями разговоры в медицинских кругах. Они неожиданно для Якова, человека вполне искреннего, открыли его коллег-врачей совсем с другой стороны. Казалось бы, многолетняя учёба, принесенная вместе с коллегами клятва служить идеалам добра, спасать человечество, лечить тела и души людей… А между тем все обстояло иначе. Яше неоднократно приходилось быть свидетелем их странной слепоты, их удивительного незнания, их жёсткого непонимания своих пациентов. Вроде лечили людей, но в душе оставались к ним совершенно равнодушными. Может быть, длительная работа в такой системе сделала их такими чёрствыми и безразличными людьми? Для врачей вскрывшиеся зэки были «моральными уродами, которых надо уничтожать» Кстати, никто и не спрашивал у вскрывшихся зэков, что у них на душе, что вынудило их пойти на этот самоубийственный поступок. «Ты – зэк, нечисть, которая должна раболепствовать перед начальством. Это – хорошо. Это – норма. Но если ты восстал за свои права, отстаивал свои взгляды даже такими путями, ты – плохой. Ты – изгой». Вообще, администрация (в том числе медперсонал) смотрела на зэков свысока, как будто сами были безгрешными небожителями.

Но Яша никого не судил. Бог им судья. Он только смотрел, слушал и всё запоминал. Он, как человек, весьма наблюдательный, сравнивал персонал колонии с зэками. И многие оказывались не лучше, а хуже зэков. Такие возгордившиеся рабы, ослеплённые мелкозвёздочной суетой. Что они могли видеть и понимать? Сердобольному Яше было их по-человечески жаль. Иногда он вмешивался в разговоры медработников, пытаясь открыть им глаза на происходящее, показать ситуацию с другой, им не знакомой, стороны.

Когда они возмущались, почему столько обмороженных рук, столько простуды, почему зэки болеют, Яша описал им Адаптацию, где 150 зэков в любую погоду стоят в курилке 7х5 метров, а врачи заходят в ЦАО посмотреть на бытовые условия, проверить санитарное состояние отряда, и равнодушно проходят мимо этой курилки, откуда поднимаются клубы чёрного дыма. Врачей не интересует, почему они там стоят целый день, с утра до вечера, согреваясь только маршировками. Что это за метод перевоспитания – морозом? Но на утренних оперативках, где собирается вся администрация, никто никогда не задавал вопросов по этим «методам перевоспитания». Все молчат, никто не хочет лишиться работы. Все предпочитают соглашаться с происходящим, вести умные беседы, сидя в тепле, и недоумённо спрашивать: «Ну почему эти проклятые зэки постоянно болеют?»

Психиатр Кэт, закостенелая материалистка, пыталась истерическим криком вывести Яшу из себя: «Ты чё, самый умный?», «Нет, нет – отвечал Яша, и добавлял неосмотрительно, - Но не тупее вас, господа офицеры». Такими заявлениями он доводил Кэт до кипения и выворачивал на изнанку её внутреннюю сущность.

- Вот ты, Кэт – психиатр, к тебе люди идут, надеясь на помощь, чтобы решить свои душевные проблемы. А ты встречаешь их пренебрежительным фырканьем и откровенным призрением. Разве это помогает лечению?