Восьмое чудище света (СИ)

В работе, конечно, всякого хватало, но зэковский коллектив у Яши был хороший, настоящие молодцы. Очень большой объем работы выполнял фельдшер Святой, человек твердых христианских убеждений. Не внешняя ханженская вывеска, на лицемерное словоблудие, не замаскированное корыстолюбие, а истинно кремневая вера привлекали к нему людей. Именно за эту непоколебимую веру и окрестил Яша его «Святым» именем. И когда допекала его все-таки Якова Григорьевича окружающая атмосфера, когда становилось муторно на душе, шёл он к Святому (христианство – оно ведь как добрый дедушка, которому иногда можно поплакать в жилетку). Но Святой никому не навязывал своих убеждений, он просто жил этим. Рассказывал о своем пути к вере, читал отрывки из святых для верующих книг. Иногда его собеседникам казалось, что он как бы вычищал грязь и плевки из униженных зэковских душ. И Яша уходил от него просветлённым, с надеждой и верой, с пополненным запасом терпения и понимания. Вообще-то Святой держался особняком, всегда находил себе дело, никогда не отлынивал от работы, но если выдавались свободные минутки, он посвящал их своей душе: читал духовные книги. И когда разговор заходил о вере, Святой загорался как факел, и, казалось, освещал всё вокруг. С Яшей они быстро нашли общий язык. Святой, наверное чувствуя в Яше родственную душу и желая искренне помочь ему, приносил духовные книги и подолгу беседовал с ним с искренним желанием укрепить мятущуюся Яшину душу. Кстати, просвещать кого-либо зэкам было категорически запрещено («просвещение» зэков – это обязанность и монопольное право администрации). Во многом благодаря Святому Яша по-другому стал смотреть на мир, на его ценности, научился более тонко разбираться в том, что хорошо, а что плохо.

Когда Святого не было на месте, Яша шёл поговорить в Ёлочке. Однажды он застал её в крайнем расстройстве, всю в слезах. Просто лица на ней не было.

- Что случилось, Ёлочка?

- Машину угнали, - прошептала она и продолжала плакать.

Яша посочувствовал бедняжке, но, как бессребреник и философ умел сразу находить в плохом хорошее.

- Ёлочка, всё, что ни делается, всё – к лучшему. Представь себе, что ты поехала бы на этой машине и разбилась. Ну, что лучше и ценнее: ты и или эта машина?

Но Ёлочка не могла принять такого легкого объяснения случившегося и смириться со своей потерей. Она продолжала горько плакать и выпроваживала насмешника Яшу из кабинета. Чтобы успокоить как-то Ёлочку, он отправился на поиски шоколада. (Когда у вас угонят машину, попейте горячего чаю с шоколадом и успокойтесь: жизнь продолжается!)

Незаметно на смену зимнего холода пришла летняя жара ( в зоне всегда плохая погода).

Наконец, и многострадальный Батон все-таки ушел по УДО. Яша тоже начал готовиться к досрочному освобождению. В основном всю бумажную работу делал, как отец родной, Скачок. Всю внутреннюю суету взял на себя, расшевеливал начальника отряда Гитлера, который был гипертоником и избегал чрезмерного напряжения на работе. Скачок заводил его в каптерку, закрывался и подмолаживал начальника отряда. Давление падало и Гитлер плелся на МСЧ. А Скачок хоть и посмеивался над этим хиляком, все-таки заставлял его работать. Так и в Яшином деле наметились положительные сдвиги. Снимались раннее наложенные взыскания, а их было 5 (5 изоляторов). Постепенно, благодаря работе, он их снял и даже «лишних» поощрений заработал.

Вообще-то Яша не верил в эту затею с УДО. Все срока стоически отбывал до конца, а тут только благодаря братской помощи Скачка решился рискнуть. Именно Скачок делал всё возможное, чтобы Яша ушел раньше. Помогал он не только Яше, многие зэки уходили домой досрочно по его инициативному участию. Сколько пользы принес простым людям этот бескорыстный человек! И вот, пока Яша был увлечен философскими поисками и спасением мира, которые занимали всё его время, его друзья пробивали ему дорогу домой.

(Дерзайте, люди! Это только на первый взгляд бюрократические стены кажутся такими монолитными и непробиваемыми. Долбите их. Стены рухнут, и перед вами откроется светлый путь к свободе).