Восьмое делопроизводство

— Можно проверить. Я съезжу в Москву, тайно, и проведу повторный допрос. И мы сравним показания.

— Пока ты больше нужен здесь, — осадил его шеф. — Доложи, что удалось выяснить.

Азвестопуло стал рассказывать. Он чуть не сутки изучал обстоятельства смерти вахмистра и узнал много важного.

Иван Сидорович Подшибякин служил в жандармской полиции десять лет, был на хорошем счету. Собирался жениться на хозяйке мелочной лавки с Предтеченской улицы. Со сватовства, видимо и началось его грехопадение. Он стал дарить моложавой вдове подарки, для этого понадобились средства. Брак по каким-то причинам расстроился, но вахмистр уже вошел во вкус. Проверка обнаружила у него в сберегательной кассе вклад почти на три тысячи рублей. Никакое жалование не могло объяснить такого. Наследства Подшибякин тоже не получал. Оставалась лишь одна возможность: сотрудничество с экспроприаторами.

В ночь смерти вахмистр не ждал гостей. Пришел домой в десятом часу выпимши и лег спать. Ночью квартиросдатчик услышал какой-то звук, будто за стеной громко всхлипнули. Бывает с пьяными… Потом вроде скрипнула дверь. Он выглянул в коридор — все спокойно. А когда подошел к окну, разглядел удаляющуюся фигуру. Может, из их парадного вышел, а может, так, прохожий. Человек быстро удалился. Он чуть подволакивал левую ногу.

— Так это самоубийство или нет? — спросил Лыков.

— Доктор затрудняется сказать определенно. На запястьях едва заметные ссадины. Но отчего они произошли? Вещи в большинстве своем целы, следов борьбы нет.

— Если напился и его вешали пьяного, какие могут быть следы борьбы? — резонно заметил статский советник. — Однако чтобы повесить бесчувственного, одного человека мало, это надо делать вдвоем. С другой стороны, куда делась серебряная мыльница? И часы с цепочкой?

— А с третьей, для самоубийства нужен мотив, — напомнил коллежский асессор. — Отказ вдовы не очень на это тянет. Любви особой там не было. Задетое честолюбие? И из-за него давиться?

— А что ты выяснил насчет знакомых?

— Не имелось у него особых знакомств, — пояснил Сергей. — На службе Подшибякина недолюбливали, хотя ценили аккуратность и старательность. Когда он хотел жениться, привел пару раз свою лавошницу. Больше никто и никогда к нему не приходил.

— А в кабаках? Будто бы он был не дурак выпить. Таких запоминают.

— Пока не нашли мы этих кабаков, — разочаровал шефа помощник. — Времени мало дали. Филеры из охранного размножили фотографический портрет Подшибякина и теперь ходят по заведениям, показывают. Люди там опытные, можно надеяться на результат.

— Ну пусть поработают. А ты наведайся в Особый отдел, посмотри, как там проверяли благонадежность Анисимова…

Коллежский асессор хмуро посмотрел на статского советника:

— Это еще зачем?

— Ты про нападение на него слышал?

— Все утро он рассказывал. На все лады. Для подполковника Иван Федорыч как-то боязлив.

— Запасов допускает, что нападение было инсценировкой. С целью отвести подозрение.

Сергей набычился еще больше:

— Не верю. Он порядочный и умный. Вон сколько всего придумал.

— Мне он тоже симпатичен, но мы обязаны проверить.

— Вот вы и проверяйте, а я не стану.

Азвестопуло ответил непривычно резко. Не в обычае этого человека было отказываться от поручений. Видать, слишком противно шпионить за своими… И потом, Сергей в Восьмом делопроизводстве без году неделя да на временных основаниях. Если уж идти к полковнику Еремину и говорить, что грешишь на своих, надо делать это самому.

Еще несколько дней прошли в суете. Лыков опустился до того, что лично вступил в переписку с полицай-президентом Берлина по делу жителя Ломжинской губернии Вацлава Стахурского. Немцы подозревали его в фабрикации фальшивой монеты и запрашивали разные справки. Еще статский советник составлял «Ведомости лицам, подлежащим розыску», ходил на все совещания к директору и даже возглавил междуведомственную комиссию об экономии канцелярских расходов. Лишь бы не заниматься экспроприаторами.

Наконец пришло длинное шифрованное сообщение от Телятьева. Осип Германович допросил Петьку Длинного и устроил ему очную ставку с дровосеком, которого сыщики захватили в Рудной пуще. Долговязый бомбист рассказал кое-что интересное. Он подтвердил, что был сообщником Сашки Попа. И бомба, которая убила шесть человек, сделана им. Длинный (его фамилия была Сажин) признался под давлением. Двое из арестованных анархистов-коммунистов начали давать показания. И специалист по взрывчатке счел за лучшее расколоться.

Сажин сообщил, что Южикова вытащили из тюрьмы его старые приятели. Банда, которая якобы попала на каторгу в полном составе, цела. Уехали отбывать срок второстепенные фигуры, а главные остались. И снова взялись за налеты. Южиков их атаман, и как минимум одно дело ребята сварганили под его командой. А именно нападение на артельщика банкирского дома Беринга. Так сыщики получили первую информацию по банде «Альфа».