Восьмое делопроизводство

Питерцы отправились в канцелярию. Иван Николаевич Гревцов прежде много лет заведовал столом розысков. При Кошко он занял более спокойную и лучше оплачиваемую должность журналиста. Опытный сыщик был ходячим справочником для коллег.

Услышав вопрос статского советника, Гревцов полез в стол. Они с Лыковым вместе дознавали кражи на железных дорогах, и с тех пор уважали друг друга. Иван Николаевич вынул журнал наружного наблюдения и зачитал его. Знакомые повадки… Все трое ведут скромный образ жизни. Связей с блатными не поддерживают, краденого барыгам не носят, в карты бешеных денег не просаживают. Прицепиться не к чему.

— А на что же они живут?

— Вот это вопрос, Алексей Николаевич. Загадка! Но деньжата у всех троих есть. И немалые. Кабысдох содержит брата-инвалида в Солодовниковской богадельне, в отдельной палате. Тридцать рублей в месяц стоит такое удовольствие. Толя Божья воля греет родню в деревне, недавно купил им лошадь и корову. Литвиненко только что вернулся из Кисловодска, лечил сифилис. При капиталах они. Однако сидят тихо. Умно, ох, умно…

Выйдя от журналиста, питерцы поймали в коридоре Телятьева и увезли его в «Метрополь». Там состоялось выездное совещание группы, как обозвал это Азвестопуло. Сыщики выпили море пива, спорили до хрипоты и в итоге кое-что наметили.

Подозреваемые имелись в изобилии, плохо было с уликами. Банда «Альфа» похитила двести тысяч рублей. Вряд ли налетчики хранят добычу в кредитных учреждениях. А еще где-то надо прятать оружие, средства грима и мощную мелинитовую бомбу. Где находится все это богатство? Слежка вещь опасная, опытные люди ее рано или поздно заметят. Если атаман банды — чиновник для поручений СПСП, он давно сообщил подельникам приемы наружного наблюдения. Хевра собирается раз в два-три месяца, делает стремительный налет, берет только наличные деньги и опять расходится. Атаман готовит все заранее и, скорее всего, в одиночку. Может, приставить хвост к главному подозреваемому, Лоренцеву? Заведомо бесполезно, это лишь насторожит его.

— Остается ждать и следить за ребятами, — констатировал статский советник.

— Скорее всего, они уже обнаружили слежку, потому и сидят тихо, — возразил Телятьев.

— Тогда я пойду к Заварзину и попрошу взять их в проследку своими филерами. Их у охранного отделения больше, люди там опытнее и лица не так примелькались среди блатных.

— А он согласится? — усомнился Азвестопуло. — В Варшаве, говорят, Пал Палыч отличился и быстро зазнался.

— Курлов прикажет, и не отвертится.

На этом и порешили. Ничего более умного в головы сыщиков не пришло.

Едва Лыков успел договориться с начальником МОО, как ему телефонировал из Петербурга взволнованный Лоренцев. Главный подозреваемый, похоже, сам ни о чем не подозревал и делал свое дело. Причем, как всегда, успешно. Он сказал шефу:

— Я опять нашел.

— Кого на этот раз?

— Банду «Бета». Вам бы лучше приехать, со всеми. Тут такое творится…

Делать в Москве было нечего, и статский советник привез свою команду в столицу. Снова в его кабинете собралась группа в полном составе. Губернский секретарь начал доклад.

— Если помните, мне поручалось разобраться, как рафинад, украденный «Бетой», попал в чайные. Это стало отправной точкой. Я изучил всю цепь посредников и вышел на купца второй гильдии Шеева. Он держит бакалейный склад на Екатеринославской улице возле Николаевской железной дороги. Темный человек. Однажды уже высылался из столицы на два года за махинации с оливковым маслом. Принимает контрабанду из Финляндии. А теперь дошел и до торговли ворованным. Я его прижал…

— Чем? — поинтересовался полковник Запасов. — На сахаре ведь не написано, из какого он вагона.

— Купчик сбыл рафинад в семь чайных с рук на руки. Разумеется, дал большую скидку. Владельцы чайных сами ворье не хуже Шеева и давно состояли у нас на примете. Мы налетели, потребовали бумаги на товар. Бумаг нет. Вызвали представителя Бродского[46] и тот подтвердил, что рафинад их и он готов доказать это химическим анализом. Чайники струхнули. Я ведь как их расколол? Показал материалы дознания на банду. Видите, мол, откуда ноги растут? Если бы просто вагон подломали, еще куда ни шло. А они взяли почту и убили при этом начальника отделения. Им каторга первой степени, а вам, как сообщникам, на две ступени ниже. Ну пусть даже на три! Это все равно от десяти до двенадцати лет. Мужики юридического факультета не заканчивали, спутали скупщиков с попустителями и укрывателями[47]. И написали признание. После этого Шееву было уже не отвертеться.

— Ловко, — одобрили слушатели докладчика.

— Дальше все понятно, — продолжил тот. — Купец отдавал деньги бандитам по мере реализации. Сам получил сразу, а им сказал, что владельцы заведений платят частями. Вырученные деньги он пустил в оборот. Ну, по моему приказу Шеев сообщил атаману: накопилось три тысячи, приходи, заберешь.

— Как у них поставлена связь?

— В трактире «Любим» по Лахтинской улице, дом два дробь пятьдесят восемь, есть половой Арсентий. Через него и сообщаются.

— Когда встреча?

— Завтра в шесть пополудни в чистой половине.