Восьмой ангел

— Конечно, — самым задушевным голосом ответил Михаил, — конечно! Может быть, вы могли бы пригласить меня и мою… начальницу на какой-нибудь праздник? Не совсем семейный, а чтобы там были… уважаемые на станции люди. Но не мероприятие ради нас, а просто обычный, штатный праздник.

— Уважаемые на станции люди? — недоуменно спросила Кристина.

Доктор высунулся из-за ширмочки и хмуро посмотрел на Михаила.

— Кажется, я понимаю, о чем вы, юноша. Мы это устроим. Кристинка забежит к вам… где вы там поселились?.. завтра.

Доктор сложил ширму — вместо своей руки Михаил увидел аккуратно упакованный сверток с рядом застежек и выведенными наружу шунтами под катетеры. Торчали только кончики пальцев.

— Кристина, — сказал доктор, сдирая с рук клочья синей пленки, — иди домой, мама наверняка психует. Ты умница, и ты нам очень-очень помогла. Позвони на работу и отмени ближайшую смену, из тебя сейчас диспетчер, как из говна герметик. Перед сном выпей столовую ложку коньяка, маме тоже нальешь, столько же. Марш отсюда!

Она нервно кивнула и убежала.

Доктор задумчиво посмотрел на Михаила.

— Не хочу тебя одного отпускать… Но куда все подевались, не знаю. А с дежурства не уйду.

— А тут есть где поспать? — спросил Михаил, поразмыслив.

Разбудил его голос Цо.

— Вы же сказали, что у него только запястье сломано?

— И биохимия крови как у терминального онкобольного! Он бы упал за первым поворотом!

— А. Это понимаю. Извините, просто испугалась, что его тоже задело.

— Эгей, — прокряхтел Михаил, — я жив и уже не сплю.

Цо молча подняла его и потащила под руку, едва он успел крикнуть доктору «спасибо!». До комнат сударыни Стуц было не то чтобы далеко, но ноги еле шевелились.

— Извини, не смогла раньше, — злобно сообщила Цо. — Мне сказали, что ты просто ушибся, а я не сообразила, что ты же сейчас как стеклянный, а потом эти набежали, стражи, понимаешь, порядка. И пока ловили второго, да пока его оформили…

— Кто это были вообще?

— П-п-профессионалы, — злобно плюнула Цо, — планетники.

— Планетники?

— Ну ни один же станционер в своем уме не будет палить в потолок там, где сам находится. Ладно нацепить робу конкретной артели — все-таки не маленькое поселение, могло и прокатить. Кстати, его выловили сами местные и вернули как-то подозрительно не сразу. Молодцы, и тебя вели технично, и среагировали хорошо, прямо не ожидала. Видимо, сделали выводы из той кучи ряженых.

— А ты что делала все это время?

— А я ломала об колено то безобразие, что тут вместо полиции.

— Сломала?

— Применение высокоимпульсного оружия на космической станции квалифицируется как международный терроризм и покушение на геноцид, так что принципиально рассматривается самой высокой из доступных инстанций, а мы с тобой — представители Федерации. Так что отжать от ведения допроса бородатым меня не удалось, стрелок этот назвал Камуса, Камусы уже в бегах в полном составе, вся башня качается, все советники переругались. Ты, кстати, в курсе, какой на нем грим был умный?

— Слушай, я вообще думал, это пластическая хирургия. Краниология вся в одну сторону, а нос и глаза — в другую.

— Нет, просто грим. Кто-то снова очень старался зайти за смоковчанина.

— Да, о смоковчанах-то! Завтра нас должны позвать на какое-нибудь чаепитие в честь того, что я уронил одну даму, — вдруг сообразил Михаил.

— Какое чаепитие?

— Местное. Даму я уронил, когда прятался от этого придурка с импульсником, ее дочка приходила мне руки целовать, а я напросился.

— Ах вот что произошло! — обрадовалась Цо. — У меня-то включился рефлекс вырубить террориста, и я вообще не отследила, где ты есть. Форма доложила, что ранен, но стабилен, а потом у меня начали отбирать задержанного… Вот я и отвлеклась.

Утром, когда Михаил с Цо кое-как разлепили глаза и потащились искать завтрак, сударыня Стуц сидела в своем креслице у стойки и вязала очередной шнурок.

— Сударыня Цо, — окликнула она, — сударь Замошский! Вам на двоих пришло приглашение. Вот, — и она выложила на стол красивую открытку, уклеенную объемными цветами.

— Как приятно, — сказала Цо, разглядывая открытку, — обещают угощение.

— О, — оживился Михаил и очень искренне облизнулся.

— Эх, это только вечером. Спасибо, сударыня Стуц!

* * *

Вопреки ожиданиям Михаила, столовая выглядела совершенно обыденно — люди входили, выходили, толкались в очереди, кто-то хохотал. Почти посередине, за тремя сдвинутыми буквой «П» столами, стояли графины с морсом и — ничего себе! — огромный торт. Меньше бросались в глаза, но занимали все место на столе тарелки с разноцветными овощами, фруктами, какая-то рыбная нарезка на множестве маленьких тарелочек. За столом сидела лицом к двери знакомая крупная женщина со шрамом, вокруг нее — пара очень молодых парней, еще две женщины средних лет, очень дряхлый старичок и старушка — на вид пободрее, но рядом с ее стулом ждали ходунки. Подошел и сел лысый мужчина средних лет. Люди, сидевшие спиной к двери, обернулись, приветственно замахали руками — они как раз все оказались молодыми, нарядные мужчины и женщины не старше лет двадцати пяти.

— С днем рождения! — радостно вскричал Михаил от самых дверей.