Восьмой ангел

Неужели ты думал, я оставлю тебя на съедение этой тигрице?

Какой тигрице? Эта суккуба и на суслика пока не тянет.

Стоп. Какая суккуба? Тебе что подослали суккубу? Зачем? У тебя же природный иммунитет.

Никто мне суккубу не подсылал. Ее Maman мне нашла.

Зачем?

Зачем-зачем. Что бы женился!

Ганс рассмеялся.

Ну, я знал, что мадам Ада дама деятельная, но чтоб настолько! И как глубоко смотрит…

Еще скажи, что ты на ее стороне!

Нет, что ты, разумеется, мы с тобой всегда по одну сторону светофора – по левую, для неженатиков. Но мадам Ада меня в очередной раз потрясла своей дальновидностью. Что делать собираешься?

Развлекаться!

Время ли?

А, Демьян махнул рукой, Второй раз живем! Третьего может и не быть.

Что ты, это Бог любит троицу, а Диавол – ровно на порядок больше![216] Так что у нас впереди перспектив больше, чем у новорожденной кошки[217].

Кончай теологические изыскания, удовольствия ждут!

И друзья устремились к стайке щебечущих демониц из последнего хитового мюзикла Андервильской Олины Дуракоff.

* * *

Одинокая девичья фигурка сжалась в углу кровати в ожидании неприятностей. Во взгляде – обреченная покорность мрачному будущему. Обхватив колени, Кристина напряженно думала. Искала выход и не находила его.

После консилиума ее так и не выпустили из Обители Души. Несмотря на то, что во всем Пентхаузе не было ни одного специалиста по родовспоможению (нет спроса – нет предложения!), знахари и врачеватели в один голос заявили, что пациентке необходимо остаться в Обители для прохождения дополнительного обследования.

И Его Святейшество с ними согласился.

Кристина ни разу не видела патриарха таким растерянным. Амбросий всегда был для ангелессы символом собранного, уверенного в себе и своих действиях верховного мужа. Мудрые глаза патриарха светились вселенским знанием, речь текла мерно, неторопливо, ответственно. Единожды попав в поле заботы правителя светлых, ты в дальнейшем долго ощущал родительскую защиту доброго покровительства.

Но события последних дней выбили почву даже у верховного столпа незыблемости. Пожалуй, в первый раз за свое почитай тысячелетнее правление, Его Святейшество Патриарх Верхнего мира и Заоблачных Далей не знал, как поступить. И решил дать делу отстояться. А его причине, Кристине, по-видимому – отлежаться.

Ангелесса методично изучила все трещинки на потолке больничной кельи, все живописные разводы на стенах и полу, укусы ржавчины на оконной решетке. Теперь без труда она могла воспроизвести эти следы времени и предыдущих недужцев по памяти. Но никакие отвлекающие дела и мысли не смогли помочь ей с главным – она тоже не знала, что ей делать.

«Где ты, милый демон? В каких интригал увяз? Нам так нужна твоя уверенность! Да, не удивляйся – нам, мне и… девочке, нашей девочке!».

Как то в одну секунду беззаботной юности пришел конец. Нести бремя ответственности за многих тяжело, но за одну, пусть еще и не рожденную душу оказалось еще тяжелее.

Как жить дальше? Сделать вид, что ничего не произошло? Это обман, а значит зло.

Расстраиваться? Чему? Тому, что в ней бьется искорка новой жизни? Неправильно.

Тогда радоваться? Тоже чему? Тому, что она совершила? А в чем собственно она провинилась? Она испытала прекрасное чувство, чего греха таить, продолжает испытывать его и по сей день. Это чувство подарило ей чудо. Разве может это доброе чудо принести горе?

Значит, ей посчастливилось? Да, она уверена в этом.

Осталось убедить в этом окружающих.

И бороться за свое счастье. Если все-таки не поверят.

За размышлениями Кристина не услышала, как в дверь не то постучали, не то поскреблись. В приоткрывшуюся щель протиснулся Паскуаль. Он нервно захлопнул дверь, прижался к ней спиной и замер. Подождав пару минут, ангел с облегчением вздохнул и отмер. Лицо украсила благообразная улыбка, и Паскуаль устремился к Кристине.

Грустишь, девонька? Чем я помочь тебе могу? Утешить как?

Ангел присел рядышком с Кристиной и продолжил елейным тоном:

Тяжко?

Девушка молча кивнула, а Паскуаль пододвинулся ближе.

Одиноко?

Кивок. Сближение.

Страшно?

Ангелы уже сидят вплотную, Паскуаль приобнимает Кристину за хрупкие плечики, но погруженная в собственные размышления, ангелесса этого даже не замечает.

Ты как никто сейчас нуждаешься в поддержке и понимании. И помощи. И я решил, глаза Паскуаля при этом засверкали фанатичным блеском, спасти тебя. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Наши братские чувства всегда Его Святейшество поддерживал.

Кивок.

Вот и не удержались мы от чувства, нас захватившего. Но хоть и супротив традиций пошли, Всеединый поддержал в нас искру любви. А посему беру я на себя всю заботу о тебе – будем парой венчаной, примером незыблемым воли Его. Ты же хочешь спокойствия и счастия?

Да…

Коли в ноги патриарху упадем на пару, не откажет он наш союз святым объявить!

Да…

Вот и ладненько, вот и славненько!