Восьмой день недели

— Благодарю, — и, отвернувшись от Радина, сказал коллегам, в расчете, что и начальник русского комплекса услышит: — На такой глубине можно спрятать не только изложницы, но и все эти краны.

— Нам, господин Хомер, прятаться нечего, не для показа строили конверторный комплекс.

— И все-таки эти изложницы…

— Может быть, еще раз поищем их?

— Вы шутите? — поднял голову Хомер.

— Конечно. Изложницы порезаны на металлический лом, этим мы отрезали пути для отступления, остается одно — четкая работа установок непрерывной разливки.

— Бог с ними, с изложницами, — махнул рукой американец, — но, мне кажется, в цехе еще не все совершенно. Например, складские помещения. О наших складах можно писать поэмы.

— Вы правы, мистер, — Радин повернулся к толстяку, — у нас еще немало подводных рифов в промышленном строительстве. А что касается вспомогательных объектов, доберемся и до них.

— Мы в этом не сомневаемся, — сгладил остроту мистер Хомер и, поблагодарив Радина за беседу, поспешил к автобусу вслед за сотрудником министерства черной металлургии.

13

Половина седьмого утра. Солнечные зайчики рассыпались по глади полированных столиков, высветлили стены, выложенные цветной мозаикой, заиграли на умывальниках. Радин даже зажмурился, войдя в столовую. Сталевары позавтракали, теперь забегали перекусить подменные, киповцы и дежурные слесари. Словно не замечая вешалки, бросали на свободные стулья куртки, каски, брали подносы, заходили за перегородку, к стойке самообслуживания. Радин тоже прошел за стойку, взял дежурное блюдо — макароны по-флотски и компот из сухофруктов. Подбежала раздатчица, зыркнула на повариху гневными глазами, попыталась перехватить поднос из рук начальника цеха. Радин поблагодарил ее и сел за свободный столик.

По соседству обедали ребята из бригады Бруно. Они, конечно, узнали Радина, но делали вид, что для них нет авторитетов. Один — широкоскулый, лицо чуть скошенное, отчего взгляд кажется насмешливым. Этого Радин признал сразу: Сева-теоретик. Второй — Костя Ситный. Ребята о чем-то спорили. Радин поневоле прислушался.

— Ты — чока, рыжий, — убедительно выговаривал Сева, — любой стекольщик хочет, чтобы побольше было разбитых стекол, архитектор мечтает о приличном землетрясении. Се ля ви, как говорят французы.

— Нет, я прав. Бруно хочет, как лучше. И у него получается.

— Хо-хо!

— Не подавись. Маленький пример. Вчера мы с ним ужинали. Я спросил: почему тебе овсяную кашу дали, а мне нет?

— А он?

— Чудак, — Костя оглянулся на Радина, — Бруно говорит, я, мол, по выходным на подсобном хозяйстве работаю. Потому имею право на допинг. Хочешь, тебе устрою кашу? У нас все предельно просто. Подходи к раздатчице и тихонечко говори пароль: бим, бим, бим!

— Так, так, — Сеня даже перестал жевать.

— Я подошел к раздатчице. И бимкнул. У девочки — шары на лоб. Вернулся к столику, накинулся на Бруно, мол, розыгрыш и все такое. Он встал, подошел к раздаче и… вернулся с порцией каши. Аут! Ничего невозможного нет.

Радин улыбнулся. «Очередная хохма Бруно. Бесплатные ласты на пляже для работников завода, сливки для великанов. Да и «Пульсар», наверное, розыгрыш. Хотя… к Пименову обращался парень. Когда же я соберусь потолковать с Бруно пообстоятельней?» Допивая компот, Радин вспомнил эпизод из книжки «Алиса в стране чудес». Алиса и королева бросились бежать. Самое удивительное было то, что деревья, как следовало ожидать, не бежали им навстречу. «Что это? — спросила Алиса. — Мы так и остались под этим деревом. Неужели мы не стронулись с места?» — «Ну, конечно, — ответила королева. — А ты чего хотела?» — «У нас, — сказала Алиса, — когда бежишь со всех ног, непременно попадешь в другое место». — «Какая отсталая страна! — сказала королева. — Ну, а здесь, знаешь ли, приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте. А если хочешь попасть в другое место, тогда нужно, по крайней мере, бежать вдвое быстрее». Радин часто вспоминал в Старососненске эту сказочку. Да, бежать вдвое быстрее, иначе нельзя…

Спускаясь в цех, Радин почувствовал острый запах жженого металла. Со стороны третьего конвертора валил белый, едкий дым. Радин, прыгая через три ступени, проскочил лестницу, побежал к печи. Сталевары, наклонив конвертор, сливали металл куда-то под пол, в проем. Хотел кинуться к ним, схватить за руки: за каждую тонну бьемся, а тут…

— Бруно! — Радин сорвал голос. Никто не услышал. Тугой гул сливаемого металла, ворохи искр, жерло конвертора прямо против его лица. Обдало жаром. Будто ударили горячим по глазам. Кто-то больно толкнул Радина, и он отлетел к железной стене рапортной.

— Куда под огонь? — услышал над головой голос Бруно. Радин хотел спросить, что происходит, — не успел. Бруно, сдвинул на глаза синие очки, кинулся к печи.