Восьмой день недели

— Странно, — Дорохин даже отстранился от Радина, — не чувствовать связи между прошлым и настоящим. Маяк, уважаемый товарищ Радин, не только кораблям нужен. Ты выставил крепкого мастера. Смотрите! Это — эталон! Вы тоже можете стать такими!.. Подтягивай отстающих до уровня передовиков. В этом суть социалистического соревнования. Это элементарно, право слово!

— В принципе я разделяю вашу точку зрения, но в частности есть возражения. Корабль не может крутиться вокруг да около маяка. Идти от маяка к маяку, словно по эстафете, от светлого к более светлому — вот цель. Настоящий пример, по-моему, должен быть не зализанный, а свежий, лучше всего, с мозолями, синевой под глазами. А у нас? Случается, держим равнение на застывший в бронзе живой памятник. Один и тот же.

— Разве плохо, что имя Дербенева столько лет гремит по стране?

Радин обезоруживающе улыбнулся:

— Фамилия названа. С этого бы и начинать разговор. Извините, конечно, только Дербенев, как бы помягче сказать, маяк для тех, кто далеко, а для тех, кто близко… — Радин не докончил фразы, уставился на вазу с завядшим букетом полевых цветов. — Вот он — Дербенев, отцвел. — Видя, что Дорохин хочет возразить, заторопился: — Нам никуда не уйти от явления, которое социологи называют престижностью труда. Есть ребята, готовые с улыбкой тесать бревна каменным топором, но для этого им необходимо знать, что без их труда людям невозможно. А Дербенев… Хорошо работает человек, а почему? Вот главное. Вы согласны? Что им движет? Деньга, самолюбие, карьеризм, расчетливость? И не дай бог в этом вопросе ошибиться. Очень легко тут карьериста в герои произвести. Не мне вам объяснять: настоящий герой работает для других, для общества.

Дорохин покачал головой:

— Человек жизнь заводу отдал. А вы… из-за личных антипатий судите. И теорию выработали. На весь цех, можно сказать, на весь город ославили. К лицу ли это столь эрудированному руководителю?

— Разрешите? — Радин потянулся к стакану. Налил воды, отпил глоток. Вода была теплой и несвежей. — А теперь забудем о личностях. Помогите молодому коммунисту уяснить истину. На кого должен равняться рабочий человек? И кстати, по какому принципу нужно награждать?

— О знаменосцах мы уже говорили, а о наградах по заслугам. Или у вас свое мнение?

— И очень принципиальное. Только сначала уясним посылку: мы хотим сделать, как лучше, справедливее. И вы, конечно, и я. Так вот. Я твердо убежден: нельзя раздавать награды списком, по разнарядке. Трем женщинам, двум беспартийным. Спро́сите, как надо?

Дорохин пожал плечами. Остановить бы, не в свои функции лезем, под носом не замечаем, а привыкли мыслить в мировом масштабе. Ну да ладно, пускай выскажется. Любопытно все-таки услышать голос молодой администрации.

— Сошлюсь опять на уральский пример. Как-то на завод выделили по итогам работы одну высокую награду. Кому ее вручить? Хороших людей масса. Собрали активистов, ветеранов труда, словом, людей уважаемых, стали сообща думать, просеивая каждого. Набралось двадцать шесть отличных мастеров. Обсудили кандидатуры в бригадах. Высказаться предлагали каждому. Вскоре в списке осталось восемь кандидатов. Передали список в совет ветеранов труда. Оттуда возвратили листочек с двумя фамилиями. Легендарные люди, сама история завода. Ну, самые-самые.

— И как вышли из положения?

— Пригласили обоих в партком. Объяснили ситуацию. Тогда встал один из сталеваров: «Ты, Фадеич, более достоин. Сам у тебя учился». Естественно, времени на обсуждение ушло много, но зато у Фадеича рука три месяца болела. Каждый поздравлял. Такова отдача. Я как-то слышал невеселую шутку: «Хочешь развалить лучшую бригаду, выдай премию трижды одному человеку».

И опять душа Дорохина раздвоилась. По должности разубедить бы Радина, доказать, что в тридцатитысячном коллективе нет времени и сил возиться с каждым, обсуждать его и так и эдак. И хотя случаются накладки, в целом система себя оправдала. Но чем больше он слушал горячую исповедь начальника цеха, тем большей симпатией проникался к нему, соглашаясь с его доводами. А Радин, видя, что секретарь парткома молчит, не вступает в спор, продолжал говорить горячо и заинтересованно.

— По инерции отмечая заслуженных, перестаем замечать других. И это обиднее всего.

— У вас есть примеры? — спросил Дорохин, почти наверняка зная, о ком будет говорить Радин.

— Сколько угодно. Сергей Иванович Владыкин, Бруно, наконец. Парень нацелен на поиск, всей душой, всеми, если хотите, фибрами. Утяжеленные плавки, система «Пульсар», помогает электронщикам создавать математическую модель плавки. А до рекордов, как видите, не смог добраться, — не удержался, чтобы лишний раз не подковырнуть Дорохина. — И я уверен: очень скоро мы откажемся от подобной практики. Создавать знаменосцев соревнования следует на рабочих местах, у печей, а не в кабинете, как это иногда бывает.