Воспарить к небесам

Я испытала это быстрое, удивительное и пугающе приятное ощущение и медленно повернулась к двери.

Одно слово.

Он произнес всего одно слово, и я видела его лишь однажды, но я знала, кто там стоит. Я знала, кто заставил меня испытать это чувство.

Я оказалась права.

В дверях кабинета стоял Микки Донован в свободных спортивных брюках темно-синего цвета и облегающей белой тренировочной футболке с короткими рукавами. И он улыбался, делая это тепло, выглядя приятно удивленным (вероятно, из-за того, что я находилась в боксерском зале) и очень приветливо.

Я была поражена, что он оказался там именно в этот момент, но я не была удивлена, что он находился в боксерском зале.

— Не здесь я ожидал тебя встретить, — заметил Микки.

— Ну… нет, — ответила я. — Как поживаешь, Микки?

— Все хорошо, — сказал он мне, прислонившись плечом к дверному косяку, небрежная поза, которую я нашла странно разрушительной для моего душевного спокойствия.

— А ты?

— Просто прекрасно, — солгала я.

— Ты знаешь Амелию? — спросил Джейк, и Микки перевел взгляд на него.

— Она моя новая соседка, — поделился Микки и добавил: — Дом Кэмерона.

Я почувствовала взгляд Джейка и оторвалась от Микки, чтобы посмотреть на него.

— Дом Кэмерона? — спросил он, поймав мой взгляд, а затем заметил: — Вот это гребаный улов.

— Точно, — согласилась я, хотя и не совсем понимала, что он имел в виду. Я сделала предположение и заметила: — Дом удивительный.

Он кивнул.

— Так и есть. Я, Джози и дети ни за что не уедем из Лавандового Дома, но риэлтор предложил Голубой Утес, так что мы поехали посмотреть, и нам всем понравилось. Место просто феноменальное.

Мне понравилось, что он согласился со мной, но я была смущена.

— Голубой Утес? — перепросила я.

— Твой дом, дорогая, — заявил Микки, и мне пришлось сдержаться, чтобы не вздрогнуть, так как его голос был намного ближе, чем раньше.

Я справилась с этим и посмотрела на него, увидев, что он был близко. Не так близко, как мне бы хотелось, но так никогда не будет, но гораздо ближе, чем раньше.

— Мой дом?

— Кэмерон назвал его Голубой Утес. Название прижилось. Всем нравится, — пояснил он. — У прежних владельцев был участок, на нем стоял старый дом. Два поколения женщин, которым нравилось копаться в земле, почти семьдесят лет ухаживали за ним. Повсюду росли колокольчики. Их посадили в одном месте, а они разрослись везде. Даже на улице, и теперь они все у меня на стоянке, и это не жалоба. Кэмерону они тоже нравились, он использовал их в дизайне, цвете, витражах, дорожке и старался не беспокоить, если не было необходимости. Зашел так далеко, что посадил целую кучу, вместо тех, что погибли во время строительства. Из-за этого, в марте и апреле, твой дом выглядит так, будто плывет по утесу на голубом облаке.

— О Боже, — прошептала я, и его слова наполнили мою голову чудесной картиной, заставив меня пожалеть о том, что причина, по которой я захотела переехать сюда несколько месяцев назад, не была другой. — Риэлтор должен был выложить эту фотографию в Интернет. Если бы я ее увидела, то наверняка заплатила бы полную цену.

Я не смогла сдержаться, чтобы не подпрыгнуть, когда смех Микки заполнил комнату, не только потому, что это был чрезвычайно красивый звук, но и потому, что он был неожиданным.

Прежде чем я успела спросить, что тут смешного, он сказал:

— Рад, что ты этого не сделала, детка. Пара, построившая этот дом, были еще теми фруктами. Она была бешеной стервой, не говоря уже о том, каким огромным мудаком был он. Дом бы навсегда завис на торгах, потому что никто не соглашался на их предложение, и они ужасно обходились с покупателями. Они продолжали валять дурака, цена на твой дом упала в три раза, и это позор, потому что тот дом — это тот дом. В конце концов, эти два засранца облажались. Но это было болью в заднице, потому что дом находится в моем районе, а подобное дерьмо влияет на стоимость всей недвижимости в округе. Думаю, единственный способ его продать — это продать его кому-то вроде тебя, от кого риэлтор мог бы держать подальше этих двух пираний.

— Звучит неприятно, — заметила я, и его усмешка превратилась в улыбку.

— Скажем так, я не слишком хорошо тебя знаю, но ты мне нравишься гораздо больше, чем они, — ответил он.

И скажем так, мне это понравилось.

Но мне не должно это нравиться. Ничего из этого.

Тем не менее, мне нужно было ответить, поэтому я пробормотала:

— Это хорошо.

— Да, — согласился он. — Плохие соседи — отстой.

Учитывая нашу первую встречу, когда он должен был спасать меня от моего разъяренного, сквернословящего бывшего мужа, я решила ничего на это не отвечать.

Микки тоже не заострил внимания на этой теме.

Вместо этого, он сказал:

— Все еще не понимаю, зачем ты здесь, Амелия. — Его голубые глаза блеснули, и у меня в животе все затрепетало. — Но если ты боксируешь, то это шокирует меня до чертиков.

— Ах, да, — пробормотала я, затем прочистила горло и продолжила: — Я продаю кое-что из вещей и подумала, что пожертвую вырученные деньги в юношескую лигу бокса.

Еще одна улыбка от Микки.

— Фантастика.