Воспарить к небесам

В целом, она была милой и добросердечной, и ее брат знал это.

Это было для него нехарактерно, и я подумала, что он ведет себя так из страха перед тем, что подумает о ней Микки (на самом деле она не сказала ничего, что могло бы обидеть Микки, а он был довольно простым в общении парнем и не показывал никаких признаков того, что его легко обидеть).

— Что на этот раз? — огрызнулась она в ответ.

— Думаю, нас устроит и дядя Лори, — упрекнул он ее. — Мы не видели его почти полтора года.

— Я же не сказала, что он меня не устраивает, — возразила она. — Просто если бы приехали все, это снова были бы мы. И это было бы потрясающе. И мы могли бы показать им, что есть жизнь после развода, она не так уж плоха, и в конечном итоге все могли бы быть счастливы.

Моя рука метнулась вперед и обвилась вокруг бедра Микки, пока я смотрела на свою малышку.

Это снова были бы мы. И это было бы потрясающе. И мы могли бы показать им, что есть жизнь после развода, она не так уж плоха, и в конечном итоге все могли бы быть счастливы.

Я уже готова была разрыдаться от радости, когда рука Микки обвилась вокруг моей и прижала к своему бедру.

Это дало мне силы сделать глубокий вдох и сдержать слезы.

Но это не помешало мне сказать:

— Я люблю тебя, детка.

Глаза Олимпии метнулись ко мне, ее лицо смягчилось, подбородок задрожал, потом она облизнула губы и сжала их вместе, прежде чем расслабить и застенчиво сказать:

— Я тоже люблю тебя, мама.

Я улыбнулась ей и обратила свою улыбку к своему мальчику.

— Ну, раз уж я так расчувствовалась, то скажу, что тебя я тоже люблю.

— Я не буду выглядеть придурком, если не заплачу и не скажу то же в ответ? — шутливо спросил Оден.

— Нет, если в своих мемуарах ты поделишься с миром глубокой любовью к матери, — согласилась я.

— Как скажешь, — пробормотал он, но сделал это, ухмыляясь своему гамбургеру, взял его и откусил огромный кусок, это показывало, как сильно он ему понравился, потому что скоро начинались борцовские взвешивания, и примерно в это время Оден рисковал поддержанием нужного веса.

Возможно, именно поэтому он был вспыльчив по отношению к сестре.

Имея опыт общения с Оденом и его взвешиваниями, я свела все к этому.

Вернувшись на хорошую ноту с детьми, остаток вечера прошел отлично. Когда мы вернулись, дети уговорили Микки «немного зависнуть», Пиппа воспользовалась этой возможностью и заметила, что всем нам было бы гораздо удобнее, если бы у нас было еще одно кресло. Оден не стал за это цепляться. Но это могло быть потому, что мы все удобно устроились: Оден на кресле, ставшем моим, Пиппа — на одном конце дивана, я — в середине, Микки — на другом конце. Мы с Микки даже слегка обнялись, и дети глазом не моргнули.

Однако, с детьми в доме и витражным окном на двери, мы лишь шепотом попрощались и коснулись губ друг друга, никаких жарких поцелуев, что было разочаровывающе.

Это было единственное разочарование. В остальном все было хорошо. Нам всем очень понравилось. А Пиппа даже пригласила Микки прийти снова, чтобы она смогла приготовить для него ужин.

Успех.

Что означало для меня еще большую радость.

И, что еще более важно, для Микки.

*****

На следующий день пришло сообщение, что Микки получил разрешение от всех на то, чтобы Оден и его друг Джо провели время в пожарной части в пятницу вечером.

Мальчики с радостью отказались от любых пятничных развлечений, включая школьный футбольный матч, чтобы потусоваться с ребятами из части.

Я находилась в полном отчаянии, пока в полночь не получила сообщение от Микки, в котором говорилось: «Они спят на койках. Все хорошо, детка».

Когда на следующее утро Оден вернулся домой (он теперь стал не моим, а нашим), я получила полный отчет о том, что они с Джо думали, что Микки и ребята были «бомбой», и не могли дождаться, чтобы сделать это снова.

Слова «сделать снова» не наполнили меня ликованием. Микки рассказывал, что последний крупный пожар, на который их вызвали перед случаем на пристани, произошел во время жары, вызванной засухой, из-за какого-то фейерверка в честь Четвертого июля, уничтожившего целый дом, и это случилось три года назад. У них было много мелких инцидентов, но ни одного серьезного.

Я все еще беспокоилась о том, что сыну нравится зависать в пожарной части и что это может означать.

Но он уже начал понимать, кто он такой и кем хочет быть. Как сказал мне Микки, у него должно быть достаточно свободы, чтобы сделать это, и я должна найти в себе силы позволить ему это.

Так я и сделала.

И вообще, он был с Микки. Он ему нравился. Он уважал его.

И он хотел проводить с ним время.

Так что это меня устраивало.

*****

Я бродила по магазину «Wayfarer’s», не обращая особого внимания на покупки, потому что переписывалась с Робин по поводу ее встречи с Лори.

«А ты знаешь, что он попросил у Снежной Королевы развода?»