Воспитание ангела. Сборник повести и рассказов

Дежурившие в ту ночь на линии милиционеры дружно и слаженно отрицали даже наличие какого-то майора на их территории. Эту их сплочённость иначе как наглостью назвать было нельзя. А начальник отделения майор Борщёв у себя в кабинете со стенами, занавешенными почетными грамотами от высокого начальства, так и вовсе прозрачно намекнул Алову, чтобы тот не совался в это дело.

Следователь понял намёк иначе и очень скоро обнаружил, что сразу после праздников из гаража отделения была списана «Волга», якобы попавшая в аварию. На этой машине имел обыкновение разъезжать сам начальник. В тот же день, ночью, Алов опломбировал на подмосковной спецсвалке не успевшую попасть под пресс машину и утром собирался направить туда экспертов.

Но в тот же день, поздним вечером, прямо около дома его сбил неизвестный грузовой автомобиль.

Теперь Алов вот уже почти год лежал на больничной койке, опутанный проводами и шлангами, заставлявшими биться его не подконтрольное мозгу сердце.

Звонок в приёмную Председателя сделал неотлучно находившийся в палате офицер, переодетый в санитара. Ему показалось, что больной пошевелился и согласно инструкции он набрал номер.

При первом взгляде на серое лицо Алова, на его безжизненные веки Председатель понял, что офицер ошибся.

Председатель постоял над больным, мысленно отдавая последние почести герою, повернулся к двери. Тот, кто такое сотворил с одним из лучших офицеров грозного ведомства, вот уже семь лет возглавляемого Председателем, кого он давно записал во враги отечества, снова уходил от карающего меча социалистической законности.

– Товарищ Председатель, – остановил его голос главрача, – есть только один способ…

Председатель мрачно взглянул ему в глаза.

– Мне нужно услышать от больного только одно слово, – жёстко сказал он, понимая, что подписывает смертный приговор ещё живому майору.

Главврач вышел и тут же вернулся, держа сжатую в кулак руку в кармане халата. Он ещё раз вопросительно посмотрел на Председателя. Тот кивнул.

Доктор задрал рукав рубахи майора, вытащил из вены толстую иглу от капельницы, достал из кармана шприц и почти в тот же прокол опустошил наполненный прозрачной, чуть зеленоватой жидкостью цилиндр.

– Вы можете идти, – сказал Акопов застывшему в ожидании и с выражением профессионального интереса на лице доктору.

Тот испарился. Щёлкнул дверной замок.

Председатель посмотрел на часы, наклонился ближе к лицу больного и спросил:

– Кто?

Майор как будто ждал этого вопроса. Он вздрогнул всем телом, губы его, разрывая присохшие корки, разошлись, глаза широко открылись.

– Щёлкин, – услышал Председатель, будто ветер шевельнул осеннюю листву где-то за спиной, – генерал,—на остатке дыхания добавил майор. Вдруг грудь его высоко поднялась, он сделал глубокий вдох.

В палате неожиданно стало темно. Пол под ногами Председателя задрожал, сильная судорога прошла по телу больного, оно выгнулось и тут же как-то осторожно опустилось в прежнее положение.

Когда доктор зашёл в палату, Председатель сидел на стуле закрыв глаза. Доктор тронул его за плечо, тот вздрогнул, ошарашено посмотрел на него и, не прощаясь, быстро вышел.

Доктор пощупал пульс больного, посветил фонариком в зрачки, спрятал в карман шприц, оставленный на столике. Затем вздохнул и провёл большой ладонью по лицу майора, навсегда закрывая покойному веки.

Зашёл дежурный офицер, сел на стул и развернул газету. Приказа оставить пост пока не поступило.

Наступила ночь. Опасливо поглядывая на покойника, офицер улёгся на соседнюю пустующую кровать и, без всякой надежды заснуть в присутствии такого соседа, закрыл глаза.

Очнулся он на следующий день только в два часа дня и то лишь после того, как отчаявшийся добудиться до него и уже решивший, что получил нового коматозного гэбиста, главврач вылил ему на голову ведро воды с хлоркой, принесённое сестричкой для уборки помещения.

Тело следователя по особо важным делам Алова Артура Вадимовича исчезло.

Холин – метаморфоза

В ночь со второго на третье из спецзоны для особо опасных преступников, неподалёку от посёлка Приморье в семидесяти километрах от Архангельска на восток, сбежал заключённый под номером 1317, в миру Холин Иван Виленович, 43-го года рождения, бывший житель Москвы, бывший лейтенант запаса советской армии, недоучившийся студент МГИМО, бывший спортсмен и бывший единственный в СССР чемпион мира среди профессионалов по боксу.

Следствие показало, что преступник тайно соорудил на основе бензопилы «Дружба» вертолёт и перемахнул через колючую проволоку. Там его ждал грузовик, возможно, с неизвестным напарником за рулём.

***

Иван с трудом открыл залипшую на морозе дверь машины и запрыгнул в нагретую печкой нутрь.

– Гони, – крикнул он Ваське Шелестову. Тот с облегчением ослабил затёкшую от напряжения левую ногу, которой сдерживал педаль сцепления с того момента, как только увидел в сотне метров от него взмывшего над колючей проволокой человека, с трудом удерживавшего над головой бензопилу с бешено вращающимися лопастями, – и вдавил педаль газа.