Воспитание ангела. Сборник повести и рассказов

Она с трудом натянула на выпирающий живот платьице в горошек, сверху накинула шубку. Сунула ноги в валенки, туфли и колготки бросила в сумку. В последний момент вспомнила о мобильнике. Ещё раз прочитала полученную вчера SMSку от бабули. На мгновение задумалась: «Всё ясно, но что за картина и чья свадьба?»

В электричке – духотища. Малыш шевельнулся в утробе, она испуганно схватилась за живот. Старик напротив ободряюще улыбнулся.

– В Москву, дочка?

– Да, – пролепетала Людмила.

– К мужу?

– Может быть…

– Понятно.

Старик пожевал беззубым ртом.

– Не стесняйся, девонька, – прошамкал старик. – Теперь многие бабы, из наших, местных, так делают. Прямо у больнички падай и кричи. Там тебя и положат. А то внучка моя в нашей горбольнице в коридоре опросталась. Привезли и бросили, будто кошку бездомную.

Людмила вся вспыхнула: «Какой злой старикашка. И вовсе я не собираюсь рожать». Прикрыла живот сумочкой и уставилась в окно.

«И зачем я ей понадобилась, – размышляла Людмила, – он уж и не помнит меня. А если помнит – не признает…»

Она бросила взгляд в окно:

«Ой, наше озеро. Замёрзло. А вон и берёзовая роща»

Людмила неосознанно напрягла зрение. Там на одном из стволов он вырезал скальпелем: «Мила+Паша=…»

***

В последний день своей практики в сельской больнице Павел пригласил Людмилу ночью на озеро. Тогда всё и произошло.

Он оставил ей номер своего телефона. Обещал сам позвонить.

В Москве дверь в квартиру бабули Павлу открыла соседка. Только что Анастасию Петровну отвезли на скорой в больницу.

В реанимацию Павла не пустили. Бабуля просила оставить ей телефон – её сломался.

Людмила набрала Павлу только через месяц, когда окончательно убедилась, что беременна. Она и так-то сомневалась, что Павел захочет с ней общаться – ведь ни разу ей так и не позвонил, а когда услышала в трубке незнакомый старушечий голос, совсем расстроилась и отключила сигнал.

На следующий день Анастасия Петровна позвонила сама.

– Кто у телефона? – строго спросила она.

– Людмила.

– Не знаю такую, – проворчала трубка.

На мгновение воцарилась тишина.

Ясное сознание с трудом возвращалось к Анастасии Петровне после наркоза.

– И почему же вы, милая, звоните по этому телефону? – тот же голос, но уже более мягкий и заинтересованный.

И Людмила призналась, что ей нужен Павел, после чего Анастасии Петровне, полностью пришедшей в себя бывшей учительнице старших классов в школе №711 Москвы, не составило особого труда вызнать, что произошло между Глашей и внуком. Очарованная старушкой Людмила набралась храбрости и подвела итог, который ошеломил Анастасию Петровну и заставил срочно искать в изголовье «тревожную кнопку».

Пришёл Павел. Мудрая и опытная интриганка заставила внука признаться: Да, в июне на практике у него были отношения с одной …, но ничего такого… Назвать имя девушки юноша наотрез отказался и, сославшись на жуткую занятость, ретировался.

По дороге в институт он с внезапно нахлынувшим ожесточением думал о Миле: «Сама виновата. Почему не позвонила, я же оставил свой номер». Из головы совершенно выпало, что телефон и номер теперь бабулины. «Ну и дура!» – заключил Паша. Чтобы успокоиться, позвонил родителям, но в ответ только получил факсимильную доверенность на оформление наследства.

Очевидно, тема разговора Павлу была неприятна, но когда Анастасия Петровна попросила описать девушку, глаза юноши так засверкали, а лицо сделалось таким глупым, что у неё сразу созрел план. Она позвонила Людмиле и настояла, чтобы с этого момента девушка в точности исполняла все её указания.

Только старушка не рассчитала своих сил. От пережитых волнений ей внезапно стало хуже.

После смерти мужа у неё и так совсем плохо стало с памятью, теперь же она с трудом признавала Павла, брата Фёдора не пустила на порог, почему-то обозвав Иудой, язвила зятя Алкида Львовича, обвиняя в стяжательстве, обзывала «гузнотрясом».

Не дождавшись звонка бабули, так про себя Людмила назвала Анастасию Петровну, девушка в нарушение строгого запрета несколько раз звонила. Но телефон был «вне доступа».

В конце декабря старушка вдруг ожила и настоятельно потребовала амбулаторный режим с приходящей сиделкой.

30 декабря – день рождения бабули.

Подходя к подъезду, Павел привычно прочитал на памятной доске: «Здесь с 1945 по 19… жил и работал…» – и воспитывал своего знаменитого внука – Павел ухмыльнулся – «… генерал армии Афанасьев Егор Петрович».

За праздничным столом уже сидели: сама бабуля, дядя Фёдор, его дочь Катя, рядом по-хозяйски развалился её муж Алкид. Вровень со столом торчали чубы, глаза и уши их двойняшек, Данилки и Егорки.

– Пашка, – строго сказала бабуля, – опять опаздываешь. Смотри, счастье своё проворонишь, – и неожиданно заговорщески подмигнула.

Павел покраснел до корней волос. Алкид подозрительно уставился на Павла. Не отводя взгляда, нащупал на столе бутылку водки, плеснул себе в фужер.

– И правда, – всполошился дядя Фёдор, – что же мы сидим.

Анастасия Петровна поморщилась, наблюдая, как дрожит рука брата, расплёскивающего водку по рюмкам.

– Ну, за здоровье именинницы и, как говориться, долгие лета.

Чокнулись, выпили.