Воспитание дикости. Как животные создают свою культуру, растят потомство, учат и учатся

И здесь мне хотелось бы сделать отступление и упомянуть горбатых китов. Хотя птицы поют для удержания территории, горбачи – не территориальные животные. Также птицы могут петь, оберегая от чужаков свои запасы пищи; но горбачи в сезон нагула как раз молчат. Еще птицы поют для привлечения брачных партнеров. Но исследователи ни разу не видели, чтобы самка горбатого кита приближалась к поющему самцу. И при этом песня горбача – самая сложная, необычная и культурно значимая песня на всей Земле, если не считать людей. Миллионы лет без перерывов там и здесь на этой планете океан вновь и вновь наполняется пением китов. Что такого важного сообщают они миру, о чем мы не имеем ни малейшего представления? Пение горбачей таит в себе много удивительных секретов. Киты поют – и это все, что мы знаем наверняка. Но во время и после пения они могут вести себя очень по-разному. Когда человек совершает какое-то сложное действие, мы с гордостью говорим: это потому, что мы, люди, высокоразвитые существа. Если же нечто сложное совершают другие животные, мы впадаем в растерянность и чувствуем досаду оттого, что не понимаем причины такого поведения. Мне же кажется, что правильным объяснением, каким бы оно ни казалось спорным и противоречивым (и именно потому, что оно спорное и противоречивое), следует считать, что горбатые киты поют вот зачем: чтобы объявить о своем существовании в мире, чтобы пообщаться с другими китами, чтобы побороться за свой статус среди самцов, чтобы произвести впечатление на самок. Возможно, их изменчивые песни выполняют для них разные социальные функции – отчасти как и человеческая музыка.

Наша собственная, зачастую прекрасная, музыка побуждает нас к самым разным вещам. Но иногда ничего такого не происходит. Впрочем, нет, такого не может быть, потому что в мире куда больше музыки, чем нам нужно, – но мы упорно создаем и слушаем ее. Когда я пишу, фоновая музыка часто играет весь день напролет. И я наслаждаюсь чувствами, которые она пробуждает во мне. Кажется, она даже помогает мне думать. При этом я не очень понимаю почему. Роджер Пейн – один из людей, открывших песенную культуру горбатых китов, вы с ним уже знакомы, – сказал мне так: «Пение представляется нам чрезвычайно важным, но сами мы никак не можем разобраться, почему нам так нравится петь. Я думаю, что оно возникло раньше, чем люди, даже раньше, чем киты. Раньше, чем сформировалась лобная кора. Возможно, это функция еще рептильного мозга, где все происходит на бессознательном уровне». В сущности, пение значительно старше рептилий; многие амфибии и рыбы тоже поют, и способность петь независимо эволюционировала у насекомых. «Но почему музыка так важна?» – продолжал наседать я, и Роджер задумался над ответом. «Мы не можем в точности знать, – сказал он, – потому что она возникает помимо речи; это прямое воздействие на уровне эмоций. Смотри сам: если бы ты пытался завести друга или партнера, а может, войти кому-то в доверие, как здорово было бы сделать это напрямую, без слов. Музыка позволяет такое».

Пение просто обязано быть приятным, приносящим удовольствие занятием, иначе ни киты, ни люди, ни птицы не пели бы так охотно. Как уже упоминалось выше, те зоны в мозге птиц, которые задействованы в пении, содержат в себе опиоидные и дофаминовые рецепторы. Но мы еще не обсуждали, как эти два важных для мозга вещества действуют в тандеме. Ученые обнаружили, что дофамин – мотивирующий «гормон удовольствия» – побуждает петь и продолжать пение, когда оно вызывает интерес у самки. После спаривания опиоиды снижают у самца стремление к этому занятию. Проще говоря, дофамины создают мотивацию для поиска удовольствия; затем опиоиды создают приятное чувство вознаграждения. Эта сенсорно-перцептивная система и создает ощущение «жизнь хороша», и у животных и людей она работает в общих чертах очень похоже.

Итак, птицы поют, чтобы заявить права на территорию, привлечь брачного партнера, а еще потому, что это доставляет удовольствие. А может, и еще зачем-нибудь? Я задал вопрос Дэвиду Ротенбергу, автору книг «Почему поют птицы» (Why Birds Sing и «Соловьи в Берлине» (Nightingales in Berlin). «Птицы поют, – ответил он, – потому что эволюция – это не только выживание наиболее приспособленного, это еще и выживание красивого».

Его на первый взгляд не слишком продуманное замечание подводит нас к очень запутанному клубку весьма глубоких вопросов.

Что есть красота? Истина, как сказано у Китса? Возможно, все действительно так просто. Но… Поскольку мы воспринимаем как прекрасное множество разных вещей, от истины до пения китов или звуков, порождаемых прохождением воздуха через клюв мелкой пичуги, перед нами встают вопросы посложнее: почему их песни красивы на наш вкус? И, что еще более важно, почему восприятие прекрасного вообще существует?

Ясно, что тут есть о чем поразмыслить.