Воспитание дикости. Как животные создают свою культуру, растят потомство, учат и учатся

Обширная голова, в которой спрятан могучий локатор кашалота, таит в себе и еще кое-что – крупнейший в мире мозг. Его вес 9 килограммов (для сравнения, братья-человеки: вес нашего составляет в среднем 1,5 килограмма). То есть он весит больше, чем мозг любого другого кита, даже того, чье тело в два раза крупнее. Возможно, мозг кашалота так велик даже для китообразных, потому что этому в высшей степени социальному животному он нужен, чтобы отслеживать множество своих сородичей. Или же мозг так велик потому, что в нем происходит обработка большого числа слабых отраженных сигналов, поступающих из холодной черноты океанских глубин. И все это подводит нас к весьма интересному вопросу: могут ли киты (а также летучие мыши) с помощью эхолокации видеть? Подумайте вот о чем: и слух, и зрение основаны на улавливании отраженных волн. То, что мы видим, – это, по сути, эхо света, отраженного от предметов. Так почему же нельзя видеть эхо звука? Эхолоты, которые можно купить в любом рыболовном или лодочном магазине, посылают сигнал и улавливают отразившееся от подводных объектов эхо в виде электрических импульсов; эти импульсы они передают на дисплей, где отраженный «звук» преобразуется в цветную картинку. Тот факт, что человеческий мозг интерпретирует эхо электромагнитных волн определенного диапазона (так называемого видимого света) как зрительные образы, а другие колебания – как звуки, можно считать, скорее, частным случаем. Что запрещает мозгу визуализировать и то и другое? Некоторые незрячие люди, по-видимому, приобретают исключительное умение использовать эхо от собственных постукиваний тростью для ориентации с помощью той же эхолокации; при этом, по их словам, звук позволяет им формировать зрительные образы[58]. Новые научные данные показывают, что та часть мозга, которую раньше полагали ответственной за зрение, на самом деле отвечает за пространственное восприятие и для нее не имеет принципиального значения, откуда поступают данные – от глаз или от ушей. Ученые все чаще приходят к убеждению, что «в основе организации мозга лежат скорее выполняемые задачи, а не сенсорная модальность… у людей, лишенных зрения, первичная „зрительная“ кора может адаптироваться к отображению пространственного распределения звуков», и что «у хорошо владеющих эхолокацией слепых карты звуковой стимуляции вполне сопоставимы с картами зрительной стимуляции у зрячих».

Могут ли обладающие сонаром киты, дельфины и летучие мыши преобразовывать уловленное эхо в зрительные образы? Едва ли для нас постижимо, каким образом воспринимает мир, скажем, дельфин, мчащийся по ночному морю в погоне за рыбой, или выписывающая петли в воздухе летучая мышь во время охоты за мотыльком, или кашалот, выискивающий кальмара в непроницаемой глубоководной тьме. Но что нам известно наверняка, так это то, что они поразительно хорошо находят искомое – с абсолютной точностью, причем на большой скорости.

Кашалоты определенно нуждаются в самом совершенном эхолокационном «приборе», какой только существует в животном мире. В противном случае эволюция едва ли выделила бы на его создание такую массу, разработала бы такие сложные структуры и пошла бы ради всего этого на такие ограничения подвижности, а также пожертвовала бы на его работу столько энергии, нервных сплетений, поведенческого инстинкта, способности к обучению и времени. Примерно 80 % своей жизни кашалоты проводят, используя это свое приобретение в морской глубине, то есть каждые полсекунды посылая в холодную темноту щелчки, более миллиарда щелчков за всю жизнь[59].

В «Питере Пэне» приближающегося коварного крокодила выдает тиканье часов, которые он проглотил вместе с рукой капитана Крюка. В реальном мире куда более крупное существо «тикает» во мраке без всяких шуток. Что бы мы ни делали в нашей жизни – любили и расставались, печалились или радовались, работали или наслаждались досугом, – тысячи кашалотов в это время ощупывают своими щелчками безграничный мрак скрытого от нас глубоководного мира, странствуя в нем вместе с сородичами.

Я уже упоминал, что кашалоты-самцы покидают семьи в подростковом возрасте. Самцы и самки очень различаются и образом жизни, и размерами. Взрослые самцы нередко превосходят взрослых же самок в два раза по длине и в три раза – по массе. Для самок эти максимальные параметры составляют соответственно около 11–12 метров и примерно 15 тонн. Самцы намного крупнее – около 20 метров в длину и весят порядка 45 тонн. Впрочем, море видело особей и крупнее. Кит, протаранивший корпус «Эссекса», имел, по сохранившимся свидетельствам, длину около 24 метров. Самым крупным из когда-либо измеренных кашалотов был убитый в начале XIX века у берегов Японии самец длиной 25,6 метра. О нем есть упоминание у Томаса Била (я чуть поправил его пунктуацию для большей ясности):