Воспитание дикости. Как животные создают свою культуру, растят потомство, учат и учатся

Для кашалота, при максимальной скорости прироста его популяции около 1 % в год, восстановление численности после ее сильного снижения значительно затруднено. Кроме того… кашалоты накапливают в тканях много ядовитых химических соединений, шумовой фон океана возрастает, рыболовный промысел часто приводит к гибели кашалотов, и затяжные последствия массового истребления китов, разрушительные для социальных связей, могут значительно затруднять восстановление этого очень социального вида. Некоторые региональные популяции кашалотов переживают упадок… Популяция кашалотов в юго-восточной части Тихого океана… имеет чрезвычайно низкий коэффициент воспроизводства (вероятно, ниже необходимого для поддержания численности), что предположительно вызвано разрушением социальной структуры из-за интенсивного промысла… В Антарктике кашалоты не демонстрируют какого-либо существенного или статистически значимого прироста[117].

Итак, что же у нас есть? Столкновения с судами, опасные снасти повсюду, загрязнение, изменения в океане, конкуренция с рыболовами и пластиковый мусор. А еще у нас есть Шейн Геро.

Не так давно Шейна посетила Сильвия Эрл, прославленная исследовательница и защитница океана. Рядом с Сильвией всегда ощущаешь резонирующую энергию великой души. Она и ученый, и духовный лидер, и придворный шут, с ухмылочкой носящий титул Ее Глубочайшее Величество. Ее поведение исполнено простоты, и в то же время в ней постоянно ощущается сдерживаемый праведный гнев. Телом она меньше большинства окружающих людей, но ее личность – яркая, лучезарная, переменчивая – вмещает в себя едва ли не всю жизнь. В свои восемьдесят с лишним она по-молодому энергична и напориста, и создается впечатление, что ею движет страсть настолько чистая, что она, наверное, выжигала бы все вокруг, не будь ее носительница такой по-эльфийски хрупкой.

Ее Глубочайшее Величество нанесла Шейну визит вместе с людьми из съемочной группы. Они собирались снять Сильвию в воде вместе с кашалотами. И Шейна это весьма беспокоило, потому что он вроде как уже выстроил с китами некоторое взаимопонимание: они знали, чего от него можно ожидать, и он никогда не вторгался в их личное пространство. (В этой инстинктивной сдержанности Шейна нет ничего неоправданного. Одна самка по имени Скар была известна своей доверчивостью и любознательностью. Но однажды Шейн стал свидетелем, что произошло, когда дайверы с другого судна несколько злоупотребили этой доверчивостью, решив подобраться к Скар ближе, чем на комфортное для нее расстояние. С тех пор Скар решила, что с нее довольно, и стала держаться от людей подальше. «Это был печальный день», – вспоминает Шейн.)

Когда несколько лет назад сюда стали возить туристов на ныряние с китами, бизнес держался в основном на любознательности одной определенной группы кашалотов. Шейна беспокоило, что дайверы могут излишне отвлекать их от их собственной жизни и собственных нужд. «Если какой-нибудь кит предпочитает избегать вас, это означает, что ему нужно время, чтобы посмотреть на вас, привыкнуть к вам. Но мы не умеем как следует ценить время. Ни свое собственное, ни время других людей; где уж нам осознать, сколько времени дикие животные тратят только на то, чтобы терпеть нас».

Так получилось, что с Сильвией Эрл они встретили хорошо знакомого кита из «Приборной» семьи. От команды Шейна самка по имени Кэн-Оупенер привыкла ожидать, что лодка подойдет на почтительное расстояние и с нее в воду опустят гидрофон.