Воспитанник Шао. Том 2. Книга судьбы

Воздействовать на неожиданно резко изменившуюся ситуацию, естественно, мы не могли. Времени у нас не имелось. Мы опаздывали при решении.

Монахи появились в самый последний момент. И исчезли также незаметно и быстро, когда дело практически было сделано. Мы все это видели из окна мэрии. Монахи понимают друг друга по жестам. Никаких проблем. И не рискуют зря. Бравады среди них нет. Организация высшего порядка. У нас же сплошные личности. Как в армии Людовика Одиннадцатого: одни герои и сплошные потери.

— Да, и ломы, которыми они крутили, — Брюнер многозначительно вытаращил глаза, покачал подбородком.

— Второй раз такой штучкой бить не надо. От одного удара кости трещат, как тонкая фанера. Пруты и трубы против таких шестов ничто.

— Но все равно странно, — упорствовал в своих сомнениях Мюллер. — Такие потери. Почти сотня убитых.

— Злючие оказались сами демонстранты. Они до последнего добивали наших, оглушенных стальными шестами, парней. Без мужиков, взбешенных поражением, только два-три боевика наших было бы убито.

— А почему не оттаскивали ребят в стороны, в подворотни? — уже кричал, возмущаясь Мюллер.

— А когда? В такой потасовке. Себя бы спасти. Монахи не давали шага вперед сделать: крутили своими ломами и шли вперед. А работяги доколачивали. По нескольку десятков человек на одного сбитого с ног, оглушенного нашего брата. Каждый норовил ударить посильнее. В голову метили, гады.

— И все равно странно. Как они договорились? Где они могли встретиться? — задумчиво вставил Динстон. — Как могло оказаться, что против карабинеров возникнет монах, которого и следовало уничтожить. И его-то ведь уже почти окружили солдаты, хотя он и рассыпал бесчисленное множество шариков под ноги. Хитер бестия. Весь батальон долго не мог прийти в себя. Такую пьяную кадриль выделывали, что только смешили наглых зевак. Толпа дико ржала и визжала. И потом еще появились китайцы. И тоже с железными трубами. Такое впечатление, что в Паулу собралось не менее десятка тысяч китайцев. — Как, еще? — вымученно воскликнул Мюллер, — по вашим сведениям группа монахов, засвеченная в Парагвае, была не более пяти человек. Так сколько их теперь стало? Динстон, все еще прикидывая в уме, развел руки, но продолжал злобно гримасничать.

— Часть явно была эмигрантской. Монахи от толпы даже китайской резко отличаются. Они вообще не делают никаких лишних движений. Но и тех, что заметил я, было в пределах семнадцати человек. Но более полно информирован, я думаю, Маккинрой. У меня сведения теперь самые скудные. А вообще китайцев этих, как и русских, по всему миру рассыпано, как манны небесной. Шагу не ступить без них.

— А кого сейчас в мире мало?

Скорцени подленько хихикнул не в унисон расстроенным господам.

— В любом большом городе сотни разных наций. Особенно в американских. Раньше были англо-саксы, сейчас в основном евреи, негры, мулаты, метисы и прочие кретины. Нас-истинных арийцев вытесняют.

— Что-то вы не ту скрипку взяли, дорогой Отто.

Мюллер брезгливо поморщился.

— Рабы везде нужны. В древнем Риме они были очень различных национальностей.

— Все верно, дорогой группенфюрер, — глубокий сарказм не сходил с морщинистого лица Скорцени, — поэтому великий могучий Рим, вселенский колосс, первая правовая республика и империя так бездарно и шумно пала. Когда бывшие рабы становятся императорами, откуда быть радению за нацию, за ее будущность. Штатам также уготовано бездарное падение, так как они не имеют корней.

— О чем вы, господа? — сконфуженно вмешался Динстон, — Рим свое неплохо прожил. Неплохо. Ни одна империя на земле не была такой долговечной. Если западная просуществовала около полутысячи лет, то восточная еще десять веков. Аналогов римской государственности в мире нет.

— Все евреи… — Мюллер душевно выругался, кряхтя и повторяя себя снова сел. — Они развалили Рим. Они разваливают любое крупное государственное строение, если оно начинает не отвечать их потребностям.

— Интересно, — Динстон не скрывал своего полного удивления новым искренним озарениям бывшего шефа гестапо. — Развалят ли они Поднебесную?

— Евреев в Китае нет, — Мюллер со знанием дела приосанился. — Ни большевистским колосс они развалят.

— И как скоро? — американец с надеждой смотрел в пухлые губы Мюллера.

— Это только господу нашему, известно. Но их там уже видимо невидимо. Они правят. Они богатеют. Воруют. Им скоро не нужен будет Союз. Золото и бриллианты России постоянным глубоконьким ручейком дружно кочуют в подвалы Уолл-стрита.

— Бред, — полковник резко махнул рукой. — Там своих подвалов хватает.

— Вы отмахиваетесь, уважаемый коллега, потому что вы американец.

И вам выгодно чужое золотишко держать при себе. Ой как выгодно. Чужое богатство играет на экономику, на вашу экономику, сэр. Здесь вы мастера. Может вы и революцию в России с этой целью субсидировали?

— Ну уж нет. Не передергивайте факты, милейший. Документы говорят, что немецкие деньги спасли Германию от полной катастрофы посредством субсидирования большевиков наличкой.

— Это пока говорят, — не оспаривал известное Мюллер. — Но не все архивы еще открыты.