Воспитанник Шао. Том 2. Книга судьбы

— Какие у монаха могут быть чувства к женщине. Забудьте. А вот дети… Это крючок. Хотя он может оказаться и опасным.

— Вдруг их столько прибежит, сколько на площади.

— Засаду устроим.

— Устраивали уже. Меня не устраивает, когда все эти верные дела происходят за счет гибели наших людей, — Мюллер безжалостно уставился на Брюнера. — Готовьтесь основательней.

— Времени мало. Если сегодня ночью выкрасть, то как передать монаху?

— Когда мероприятие будет проведено, то малыши из приюта будут об этом знать. И они же сами найдут русского. В Паулу везде наши люди, сможем вычислить и остальные группы. За пацанами надо проследить..

— Как? Они подворотнями бегают, развалинами.

— Полицейских подключим, — оживленно помогал Динстон. Он уже понимал, что дело идет к развязке, и нужно использовать все имеющиеся силы. — Если разработать операцию до мелочей, то на этом можно будет покончить с монахом.

— Все предупреждены о серьезности, опасности предстоящей стычки с монахами, — Брюнер крепко сжал свои венозные кулачонки. — Мы будем крепко, принципиально мстить.

— А власти? — вдруг беспричинно засомневался Скор-цени.

— Монахи не граждане Бразилии. И документов на пребывание в стране у них нет. Кому они нужны? Какой закон может их охранять. Незаконно проникли на территорию. Они вне закона. Перестреляем и в море, как собак.

— Уже перебили. Уже перестреляли, — ужасно отрезвляюще язвил Мюллер. Он обмяк, расстроился, осунувшись смотрел на огонь в камине.

Ничьим словам он уже не верил и только критиковал все предыдущие предложения. — Мы всегда быстро планируем и ждем безоговорочную победу. Даже пути отступления не предусматриваем. Борман никогда не позволил бы такого. Но действовать надо. Иначе небытие. Господин полковник, — экс тяжело повернулся к американцу, — вы обещали новые автоматы, винтовку с оптикой. Где они?

— Оружие в Рио. В любое время можно получить. Я сам поеду с вашими людьми, чтобы не было никаких осложнений.

— Чем Америка хороша, — с небольшой иронией, но довольно, констатировал Мюллер, — так это тем, что насчет снабжения, оплаты никогда не подводит. Чем и люба она мне. Что ж господа, у кого имеются еще какие вопросы? Пора отсчитывать время новой операции…Динстон, весьма довольный, вышел из каменного мешка, называемого особняком, который находился у отрогов скалистых гор, но к которому вела отличная асфальтовая дорога. Скоро он вернулся в свою гостиницу, а в горном особнячке еще долго светились окна и гулко потрескивал камин. У полковника приятно отлегло от сердца, забывались все напасти прошедшего, и он впервые за последние ночи безмятежно и глубоко уснул.

Наверное от того, что немцы не особенно переживали за гибель своих людей. Большие деньги отодвинули психологически болевые ощущения на задний план. Их ждали еще большие деньги, и полковник не сомневался в их верности. А строптивость? Кто ее не проявляет в первые секунды обиды? Только полные дебилы.

Глава третья

Рус сидел с Хосе и Хуном в пыльных развалинах большого дома в двух кварталах от приюта. Отрешенные глаза неторопливо прощупывали кривые изломы разрушенного строения. Неожиданное происшествие, возбужденно и торопливо рассказанное ребятами, вернуло монаха к коварной действительности. Он знал, что после демонстрации его противникам нетрудно будет проследить за детьми и что будет установлена слежка за приютом. Но никак не предполагал, что неизвестный враг прибег нет к таким низким и подлым методам. Та боязливая скромная девочка, которая иногда робко просила Руса что-нибудь для нее сделать, и еще две малышки четырехлетнего возраста были вывезены неизвестными в неизвестном направлении. Дина даже при желании ничего не могла сообщить бандитам. Монах теперь не появлялся в приюте и держал связь только через мальчишек. Пацаны, приученные жизнью к взрослым делам, были на редкость смышленые и довольно толково описывали обстановку вокруг приюта. Хорошо знали и могли подробно рассказать обо всех, кто подолгу околачивался возле богодельни, чего-то вы сматривал и ожидая.

— Хосе, а как выглядели бандиты, которые ворвались в приют? — думая о чем-то совершенно ином, неожиданно для себя спросил Рус.

Парнишка умно сосредоточился, наморщил лоб.

— Не местные. Похожи на гринго, но ниже ростом. Глаза злые. Много ругаются. Что-то высматривают. Когда ввалились, у каждого был пистолет или автомат. Облазили шкафы, все углы. Под кроватями шарили.

Толкались, угрожали, на каком-то не нашем языке кричали. — Может это богатые туристы резвятся. Детей в притон уволокли?

"Дурь какую-то несусветную малышам несу", — остановил на этой мысли себя монах.

Но Хосе смело и толково продолжил:

— Туристы, они добрые, хорошо одеты. Фотоаппараты имеют, конфеты носят, угощают. А эти злые, как в кино. На убийц все похожи.

— Они ничего конкретно не говорили?

— Кричали на всех! Бабкам дали какую-то бумажку. — Это уже дело.

Где она сейчас?

— Бумажка? — Бумажка, и бабушка.

— В приюте.

— Хосе, сетка у тебя есть. По дороге накидаешь в нее банок пустых.