Воспитатель

— Констант… Костя, — мои руки даже не стали защищаться, а сами, безвольно скользнули по его груди, на шею, опустились на внушительные мышцы рук, что в эту секунду с такой страстью обнимали меня саму.

— Я очень… очень соскучился, ягодка моя… — его горячий шепот был настолько высокой температуры, что казалось, мог заставить полыхать под нами мой старый диванчик. На котором, к слову сказать, с Сашкой у меня никогда ничего не получалось. Не у меня. У него. Как он говорил, настроение пропадало. Вдруг раз и уходило в неизвестные дали.

— Это был очень… очень длинный день… Ммм…

Белявский не в пример бывшему мужу, накинулся на Катеньку, даже не озаботившись моей одеждой, она ему не мешала. Меня сжимать, целовать и легонечко так, безумно страстно покусывать…

— Костя… — вырвалось из моего рта, стоило только безумцу опуститься к моей груди и начать мять ее ненасытными пальцами.

— Катень-ка-а…

— Так что там доча? Ты опять куда-то пропала. Как ночь-то он провел?

— Хорошо мам.

— Кашель у него не появился? Как температура ночью?

Я чуть было не начала икать. Температура? Ночью…

— Катень-ка-а… — с новой силой отозвались воспоминания в моей голове.

Хорошая, высокая температура. У меня тоже. Я вырвалась от него тогда. Гостиная — комната проходная, но в моей спальне есть дверь. Вот именно на ее пороге он меня и догнал. Хорошо хоть не забыл эту самую дверь за собой прикрыть, потому что одежда с его тела слетела со скоростью звука. Как пальцами щелкнуть — раз, и распаленный Константин, полностью обнаженный уже на моей кровати со своим любимым:

— Ягодка моя, иди сюда… Я очень… очень голодный…

— Костя, н… не…

— Катя…

— Костя, нет… не надо…

— Катюша…

Мои оголенные коленки оказались у него подмышками, когда сам Белявский со всей своей температурой и невероятной болезненностью опустился между моих ног! Вонзила ногти в его поясницу в тот момент, когда нечто беспредельно большое и горячее уткнулось в мое полыхающее женское, совсем неизбалованное естество. Константин… Викторович сделал несколько потрясающих движений и… оказался внутри меня…

— Костя… — в исступлении запрокинула голову на подушку и послала этот нежный призыв куда-то в потолок.

— Ммм… Катенька… — ненасытный воспитатель не стал долго ждать — его могучие, невероятно сильные бедра заходили ходуном, сокрушая меня бесчисленным количеством толчков. Я что-то слышала про то, как это делают львы. Мне кажется, Константин в тот момент был похож на льва, который может пятьдесят раз за сутки…

— Так что, Катюша, ты можешь толком объяснить, как он себя чувствует?

— Хорошо мам, не сомневаюсь, ему гораздо лучше. Ты не беспокойся.

— А я беспокоюсь, дочка, очень беспокоюсь. И, знаешь, я его сегодня навещу. Если ты, бестолочь, не можешь взять из-за гостя выходной, должен же хоть кто-нибудь о нем позаботиться.

Не стала с ней спорить. В очередной раз. Мне сегодня сложно улыбаться.

Губы распухли. Немного, но достаточно ощутимо. За эту ночь… я нацеловалась больше, чем за всю свою жизнь. Так… получилось.

Глава 23

— Я соскучился. Давай приеду за тобой?

— Нет.

— Катюша…

— Нет. Я РАБОТАЮ!!!

Невыносимый тип! Отключила телефон. Мало того, то всю ночь напролет не давал мне спать, на работу не пошел, отлеживается у меня дома на диване. Моя мама!!! Моя!!! Сейчас воркует над ним, как над любимым ребеночком! Как это прикажете понимать? Я когда болею — максимум, позвонит и продиктует, какие таблетки и в каких дозах пить. А ради незнакомого мужчины, бросила все и помчалась его спасать! Нормально, правда?!

— Ну, вот, а в этом месте должен выйти Дед Мороз! Сегодня Кости… Константина нет, он приболел, как вам всем известно. Эту сцену мы отрепетируем, когда Константин Викторович выздоровеет.

Я не удержалась от злорадной ухмылки. Добрая Зильберман в очередной раз согнала воспитателей в главном зале. Естественно, работа работой, а репетиции никто не отменял. Программа новогодних утренников как обычно расписана заранее, у каждого работника своя роль. Феи, волшебники, зайцы, курицы, кого только нет. Хорошо хоть данный своеобразный отчет для родителей не коснулся наших нянечек. Большинство из них по возрасту уже давно приближаются к заветной пенсии, когда смогут просыпаться по утрам и не думать о том, что еще шлепать по морозу на работу, а там обязательно выслушивать и поклоняться ненавистной Ираиде Альбертовне в течение всего дня. В прошлом году репетиций было не больше трех, если не ошибаюсь. В этом же она зачастила устраивать их почти каждый день. И совсем не удивительно. Снегурочка сегодня так ярко накрашена, что ее с легкостью можно перепутать с достаточно вульгарной елкой.