Воспитательница

В июле Инга с бабушкой отправилась погостить в донскую станицу на Маныче. Там в саду старой бабушкиной подруги росла раскидистая столетняя шелковица. Незадолго до окончания волшебной поездки с катанием на катере по реке Маныч, с походом на рыбалку с местными ребятами и ловлю здоровенных раков, наблюдением появления на свет смешных утят, лузганьем семечек из больших сухих подсолнухов,  бабушка попросила Ингу залезть на шелковицу и собрать в металлический молочный бидон тютины. Инга быстро забралась на дерево. Извилистые ветки древнего растения переплелись таким образом, что образовалось подобие удобного кресла. Инга удобно устроившись, принялась за работу. Крупные плоды шелковицы свисали вокруг Инги сочными ягодами. Они больше напоминали маленькие виноградные гроздья. Как такую вкуснятину можно пронести мимо рта? Дно бидона через некоторое время всё же удалось закрыть сочными ягодами, но дальше этого работа не продвинулась. Наевшись тютины, Инга разморилась на жарком южном солнце. Прислонив голову к ветке, она не заметила, как уснула. Слабый ветерок шевелил листьями шелковицы, и они словно веером охлаждали её тело, убаюкивая и унося девочку в сладкий добрый сон.

Через несколько часов Ингу разбудил сердитый крик бабушки. Она стояла под шелковицей и грозно размахивала тонким матерчатым пояском от своего халата.

– Несносный ребёнок, – чуть не плакала бабушка, – мы всю станицу оббегали, станичники с баграми к реке побежали, а она здесь, спит! Слезай, сейчас ты у меня получишь!

Инга не испугалась. Вот если бы у бабушки оказался в руках другой ремешок, который не раз гулял по её одному месту, то она точно бы не слезла с дерева, пока бы бабушка не успокоилась. А так, что будет от такого ремешка, Ингу ещё догнать надо.

По возвращении домой, бабушка, от души смеялась, всем рассказывая, как она нашла Ингу, у которой всё лицо было измазано тютиной, спящей на ветках шелковицы ис пустым бидоном. Только Инга никак не могла понять, почему бабушка тогда плакала и ругалась, а сейчас так радостно смеётся?

Горьким выдался для Инги первый день в садике после каникул. Ей ещё с утра что-то занеможилось. Но решив, что ребёнок просто не выспался, отвык от режима, мама всё же отвела её в садик. Инга заметила, что Раиса Васильевна как-то сильно поправилась.

– У неё живот стал, как арбуз, – Инга хотела улыбнуться, но от резкой боли в правом боку присела на корточки и застонала.

– Ты, что расселась, мыть руки и обедать, – как всегда грубо скомандовала воспитательница.

Еле разогнув спину она, вымыла руки и медленно, совсем без аппетита, съела суп. На второе была котлета с гречневой кашей. Инга посмотрела на тарелку, и ей стало не по себе. Искривившееся в гримасе лицо девочки заметила Раиса Васильевна. Она подошла к Инге и уже по обыкновению ладонью ударила её по затылку.

– Я тебе погримасничаю, Ешь, кому сказала! – чуть не кричала она.

– А я не буду кашу, я не ем гречку, – сказал мальчик, сидевший рядом с Ингой.

Воспитательница резко наклонила лицо мальчика в тарелку.

– А так будешь?

Ребёнок поднял голову. По его лицу катилась струйкой подлива, смешанная со слезами. Крупинки каши прилипли к щекам, лоб и нос тоже были испачканы кашей. Дети, показывая на него пальцами громко смеялись.

– И ты ешь, а то так же умоешься кашей, – громко пригрозила воспитательница Инге.

Дети, услышав новое словосочетание стали повторять: «умоешься кашей», «умоешься кашей» и смеяться. Инга положила ложку каши в рот, но вдруг у неё закружилась голова, тошнота подскочила к горлу, и девочку вырвало прямо в тарелку.

– Ах, ты дрянь, смеяться надумала надо мной, – закричала подскочившая к Инге воспитательница.

Она взяла ложку с кашей смешанной с рвотой и пыталась засунуть это месиво в рот девочки. Инга крепко сжала зубы, но от запаха каши и рвотной массы, ей стало совсем плохо.

– Вон из-за стола! Стань в угол!

Женщина рванула Ингу за руку, резко вытащив её из-за стола, и швырнула к стене.

Инга попыталась подняться, но острая боль в правом боку не дала ей это сделать. Всё, что происходило потом, она помнила с трудом. Сквозь пелену в глазах, ей виделось, как к ней подбежала случайно зашедшая в группу Людмила Николаевна. В это время она уже работала со средней группой, а Инга была в старшей.

– Что ты делаешь? Ты же сама ребёнка ждёшь! – кричала она на Раиску, – у неё температура! Она горит вся, вызывай срочно скорую!

Инга лежала на кровати, свернувшись калачиком. Подъехавший врач скорой помощи нашёл у девочки острый аппендицит. В детскую больницу её не повезли, успели довести до заводской большой больницы, где Ингу тут же прооперировали. После операции, когда она очнулась от наркоза, хирург с улыбкой показал ей, что находилось в её слепой кишке.

– Я думал, к нам робот попал в больницу, – по металлической тарелке катались блестящие бусинки и железные шарики, лежали несколько маленьких болтиков и ещё не понятно что, – а семечки с шелухой, зачем ешь?

– Я тютину люблю, – только и смогла сказать Инга.