Воспитательница

           Когда она вернулась в садик, в смену, когда должна была работать Раиса Васильевна, Людмила Николаевна забирала девочку в свою группу. Но потом Людмила Николаевна вышла замуж, уехала в другой город к мужу, а Инга распрощалась с садиком и пошла в первый класс.

Прошло много лет, но Инга ничего не забыла. Наоборот, с возрастом память из своих закоулков вытаскивала множество мелких подробностей всего того, что происходило с ней тогда. И хоть говорят, что дети себя помнят в более зрелом возрасте, Инга считает, что это неверно. Говорят, что дети воспринимают рассказы близких об их детстве, в последующем, как собственную память.

Но как-то разбирая вместе с мамой старые фотографии, Инга воскликнула: – А вот и Людмила Николаевна.

– А кто это? – удивилась мама?

              Тогда Инга узнала, что мама не знала, какие коллизии происходили с ней в детском саду. Она даже не догадывалась, что эта молодая девушка, можно сказать, спасла её дочь. Не зайди тогда она случайно в группу, возможно аппендикс мог и прорваться. А там и перитонит. Тогда Инга не рассказывала своим близким о наказаниях, которым подвергала её воспитательница. Наверное, в силу своего возраста девочка не догадывалась, что зло надо останавливать, иначе оно всегда приведёт к беде. А о хороших поступках надо обязательно рассказывать, потому, что примеры добра множатся, и добрых людей становится больше. Но почему Людмила Николаевна никогда не рассказывала маме Инги о её злоключениях? Наверное, сама хотела победить зло своим добрым сердцем.

Два тюльпана

 Весна. В небе теплое южное солнышко. Что может быть лучше для хорошего настроения? Птицы щебечут, сердце поет.  С улицы веет ароматом цветущей акации и сирени. Хочется куда-то бежать, с кем-то общаться. Весело замечать искорки в глазах прохожих и улыбаться в ответ на их улыбки. А как приятно внимание молодых парней, которые обгоняют тебя и оглядываются на ходу, не смотришь ли ты вслед!

– Давай, съездим на рынок вместе?

– Давай! – и мы идем, взявшись за руки, и радуемся прекрасной солнечной погоде, лукавым взглядам. Идем, воодушевлённые весной. Мы молоды, симпатичны, мы нравимся!

– Какие ножки?! А фигурки? Девчонки, да вы сестрички? Давайте знакомиться!

– После дождичка в четверг!

– Давайте раньше! И не накликайте дождя, надоел!

– Ребята, в следующий раз.

– Красавицы, берите цветы! – весёлый южный симпатяга, протягивает нам по тюльпану, –  я не продаю, таким красивым дарю! Ух, сестрички!

– Спасибо, у вас красивые тюльпаны.

– Как вы! Приходите, ещё, любоваться будем!

– Всё бежим, наш трамвай!

Вот мы и дома, сейчас переоденемся, накинем на себя каждая свой халатик. Я сяду за учебники готовиться к предстоящим выпускным экзаменам, а моя «сестричка» будет разогревать обед и встречать мужа, потому что мой папа очень любит, когда его с работы встречает счастливая и улыбчивая жена. Мамочка, ты такая красивая!

Правда

В застеклённую дверь Оля с ужасом наблюдала за происходящим в соседней комнате. От бессилия она сжимала кулачки так, что ногти больно врезались в мягкие ладошки. Со слезами жалости и возникшего нового незнакомого чувства, до этого дня ещё неиспытанного ею, Оля смотрела как мама била её младшую на год сестру по спине, тонким кожаным ремешком от своего платья, постоянно приговаривая:

– Ты мне скажешь правду! Я научу вас говорить только правду!

Вся мокрая и красная, то ли от злости, то ли от усилий, она поглядывала на дверь, за стеклом, где виднелась головка старшей дочери, и время от времени выкрикивала:

– А ты смотри, смотри! Не жалко сестру? Буду её лупить, пока правду не скажите!

      Оля не могла понять, чего добивается мать от сестры и от неё. Девочка стояла, сжимаясь от каждого удара матери по маленькой щуплой спине сестры и ругала себя за то, что в этот раз не получилось взять вину на себя. Просто не успела, да и шалость сестры была не велика. Раньше её проделки были существеннее. Вот в прошлый раз, деньги, оставленные на хлеб и сахар, она потратила на «Эскимо» и почтовые марки, которые собирала. Но Оля её не выдала. Взяла вину на себя. В тот раз их не то, что не ругали, а наоборот похвалили за честность. А сейчас из-за какой-то разбитой вазы, в которую сестра попала мячом.

Услышав звон разбиваемого стекла, в комнату вбежала мама.

– Кто разбил вазу? – гневно спросила она.

– Я, – ответила сестра.

– Я, – следом выкрикнула Оля.

– Так всё же кто разбил вазу? – ещё громче требовала мать.

– Я, – ответили оба и одновременно.

– Ах, так! Я научу вас говорить правду! – яростно выкрикнула мама и, обращаясь к Оле, зло сказала, – ты надолго запомнишь этот урок.

      Оля больше не могла видеть, как появляются красные полосы от ударов на худенькой спине младшей сестры. Не могла слышать несправедливые крики и оскорбления матери, которыми она обсыпала её. Маленькое сердце разрывалось от боли. Она просила, умоляла мать не наказывать сестру, но в ответ только слышалось:

– Я научу вас говорить правду! А ты смотри, смотри! Что, жалко сестру?

Оля выскочила из-за двери, повисла на руке матери, защищая девочку от предстоящего удара.