Воспламеняющая взглядом

– Уверена, – сказала она, чуть не плача.

– Смотри не ошибись. Ошибка может упечь тебя на пять лет в тюрьму, сестричка.

– Уверена, – прошептала она. С нижнего века скатилась слеза и поползла по щеке. – Пожалуйста, отпустите. Мне больно. О'Джей на какое-то мгновение сжал руку еще сильнее, наслаждаясь ощущением тонкой косточки в ладони и сознанием, что может сжать ее еще сильней, сломать и... отпустил. В закусочной стояла тишина, если не считать голоса Стиви Уандера из «Сиберга», заверявшего посетителей «Гастингс дайнер», что инцидент исчерпан. Пожилые дамы торопливо вышли.

О'Джей поднял чашку с кофе, наклонился над стойкой, вылил кофе на пол и швырнул чашку. Шрапнель из толстых кусочков фарфора разлетелась в разных направлениях. Официантка плакала навзрыд.

– Дерьмовое варево, – сказал О'Джей.

Хозяин сделал неуверенное движение ножом – лицо О'Джея засияло.

– Давай, друг, – сказал он, посмеиваясь. – Давай. Посмотрим, как у тебя выйдет.

Майк положил нож рядом с тостером и внезапно закричал с отчаянием и гневом:

– Я воевал во Вьетнаме! Мой брат воевал во Вьетнаме! Я напишу нашему конгрессмену! Вот увидите! О'Джей взглянул на него. Напуганный Майк опустил глаза. Агенты вышли.

Официантка нагнулась и начала, рыдая, собирать осколки кофейной чашки.

За дверью Брюс спросил:

– Сколько мотелей?

– Три мотеля, шесть кемпингов с домиками для туристов, – сказал О'Джей, глядя на мигалку. Она гипнотизировала его. В Лоувилле его молодости была закусочная с надписью по висящему широкому противню: «ЕСЛИ ВАМ НЕ НРАВИТСЯ НАШ ГОРОД, ИЩИТЕ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОЕ РАСПИСАНИЕ». Сколько раз он порывался сорвать эту надпись со стены и заткнуть ее комунибудь – в глотку!

– Наши люди проверяют их, – сказал он, направляясь к светло-голубому «шевроле» из правительственного гаража, построенного и существующего за счет налогоплательщиков, – Скоро узнаем.

***

С Джоном Мэйо был агент по имени Рэй Ноулз. Они двигались по дороге 40 в сторону мотеля «Грезы». Они ехали на рыжеватокоричневом «форде» последней модели, и, когда поднимались на холм, заслонявший им вид на мотель, спустило колесо.

– Дерьмовщина, – сказал Джон, как только машину стало подбрасывать и тянуть вправо. – Вот тебе чертова государственная собственность. Чертовы покрышки. – Он съехал на земляную обочину и включил аварийные мигалки. – Ты шагай, – сказал он. – А я заменю проклятое колесо.

– Я помогу, – сказал Рэй. – Это займет не больше пяти минут.

– Нет, шагай. Он должен быть вроде бы сразу за холмом.

– Думаешь?

– Да. Я догоню. Если только запаска не спущена. Это меня не удивит.

Мимо проехал громыхающий грузовик фермера. Тот самый, который видели О'Джей и Брюс Кук, когда он проезжал мимо. Рэй ухмыльнулся:

– Лучше бы не надо. А то писать требование на новую в четырех экземплярах. Джон оставался серьезным.

– Я что, не знаю? – сказал он угрюмо.

Они подошли к багажнику, и Рэй открыл его. Запасное колесо было в полном порядке.

– Хорошо, – сказал Джон. – Давай.

– В пять минут управимся с этой ерундой.

– Конечно, да те двое не в этом мотеле. Но давай считать, что они там. В конце концов где-то они должны быть.

– Ну, хорошо.

Джон достал из багажника домкрат и запасное колесо. Рэй Ноулз постоял секунду, затем зашагал вдоль обочины к мотелю «Грезы».

Энди и Чарли стояли сразу за мотелем на обочине автострады 40. Опасения Энди, что кто-нибудь может заметить отсутствие у них автомашины, оказались беспочвенными; женщину в регистратуре ничто не интересовало, кроме портативного телевизора «Хитачи» на стойке. В глубину экрана был засунут миниатюрный Фил Донахью, и женщина восторженно наблюдала за ним. Она смахнула отданный ей Энди ключ в ящик, ни на минуту не отрываясь от экрана.

– Надеюсь, вам понравилось у нас, – сказала она, уплетая из коробки пончики с кокосовым орехом и шоколадом и уже одолев половину.

– Да, замечательно, – сказал Энди и вышел. Чарли ждала снаружи. Женщина дала ему копию счета, которую он, пока спускался по ступеням, засунул в боковой карман вельветового пиджака. Глухо звенела мелочь из таксофонов Олбани.

– Порядок, папочка? – спросила Чарли, когда они шли к дороге.

– Вроде, да, – сказал он и обнял ее за плечи. Справа от них и позади, сразу за холмом, Рэй Ноулз и Джон Мэйо в эту минуту прокололи шину.

– Куда мы идем, папочка? – спросила Чарли.

– Не знаю, – сказал он.

– Мне это не нравится. Я волнуюсь.

– Думаю, мы их здорово обогнали, – сказал он. – Не беспокойся. Возможно, они все еще ищут таксиста, который привез нас в Олбани.

Но он просто храбрился и знал это; это понимала, вероятно, и Чарли. Стоя на открытой дороге, он чувствовал себя беззащитным, как беглец в тюремной одежде на карикатуре. Брось, говорил он себе. А то начнешь думать, что они повсюду – за каждым деревом, а за ближайшим холмом – цела шайка. Разве не сказал кто-то, что законченная паранойя и постоянное ощущение опасности – одно и то же?

– Чарли, – начал он.

– Поедем к Грэнтеру, – сказала она.

Он ошеломленно взглянул на нее. И тут же вспомнил сон, как ловил рыбу под дождем, превратившимся в звук душа.