Воспламеняющая

– Все будет хорошо, – говорил он ей, не веря в это и зная – как знает любой взрослый в тайниках сердца, – что хорошо быть уже не может. – Все будет хорошо.

Он плакал. Ничего не мог с собой поделать. Слезы катились градом, и он изо всех сил прижимал дочь к груди.

– Чарли, клянусь, не знаю как, но все будет хорошо.

5

Единственным, что они не могли повесить на него – как бы им этого ни хотелось, – было убийство Вики. Поэтому они решили убрать все следы случившегося в комнате-прачечной. Меньше хлопот. Иногда – нечасто – Энди задавался вопросом, что подумали об их исчезновении соседи. Задолжали по счетам? Семейные проблемы? Может, пристрастие к наркотикам или насилие над ребенком? Близкими друзьями на Конифер-плейс они не обзавелись. Возможно, о них посудачили за обеденным столом и забыли, когда банк, в котором находилась закладная, выставил дом на продажу.

Теперь, сидя на веранде и глядя в темноту, Энди думал, что в тот день ему повезло даже больше, чем он считал (или осознавал). Он не смог спасти Вики – но покинул дом до прибытия чистильщиков.

В местной газете не напечатали ничего, даже пары строчек об исчезновении – как забавно! – преподавателя английского языка и литературы Эндрю Макги и его семьи. Возможно, об этом тоже позаботилась Контора. Конечно же, о том, что он пропал, стало известно: кто-то из парней, с которыми он в тот день обедал, наверняка поднял шум. Но в газеты это не попало, а коллекторы не афишируют фамилий своих клиентов.

– Они повесили бы на меня ее смерть, если бы могли, – произнес он, не замечая, что говорит вслух.

Но они не могли. Судебно-медицинский эксперт установил бы время смерти, а Энди, всю первую половину дня бывший на виду у незаинтересованной третьей стороны (в данном случае, на виду у группы А-116, в которой он с десяти до половины двенадцатого проводил семинар на тему «Стиль и рассказ», то есть на виду у двадцати пяти представителей незаинтересованной третьей стороны), никак не мог попасть в подозреваемые. И даже без железного алиби у него не было мотива.

Итак, эти двое убили Вики, а потом помчались за Чарли… но сначала связались с теми, кого Энди называл чистильщиками (он так их себе и представлял: чистенькие молодые люди в белых комбинезонах). Когда Энди бросился в погоню за Чарли – может, через пять минут, и уж точно не позднее чем через час, – чистильщики подкатили к его дому. И пока Конифер-плейс дремала в послеполуденной жаре, Вики «зачистили».

Скорее всего они решили – и правильно, – что пропавшая жена создаст Энди гораздо больше проблем, чем мертвая. Нет тела – нет установленного времени смерти. Нет установленного времени смерти – нет алиби. За ним бы наблюдали, его бы опекали, ему не давали бы и шагу ступить. Конечно, средства массовой информации получили бы фотографию и приметы Чарли – и Вики, – но Энди никогда не позволили бы провести собственное расследование. Так что Вики «зачистили», и он не знал, где похоронено ее тело. А может, его жену кремировали. Или…

Черт, ну зачем ты себя мучаешь?

Он резко поднялся и выплеснул остатки дедушкиного самогона за перила. Все это прошлое, которое нельзя изменить. И пора перестать об этом думать.

Отличная мысль, да только как это сделать?

Он посмотрел на темные силуэты деревьев, крепко сжал стакан в правой руке и вспомнил собственные слова:

Чарли, клянусь, не знаю как, но все будет хорошо.

6

В ту зиму на Тэшморском пруду, гораздо позже печального пробуждения в мотеле «Бест вестерн» в Огайо, казалось, его отчаянное обещание наконец исполнилось.

Нет, зима не выдалась легкой. Вскоре после Рождества Чарли простудилась и чихала и кашляла до начала апреля. Сначала у нее поднялась температура. Энди лечил ее аспирином – давал по половине таблетки – и говорил себе, что отвезет ее к доктору в расположенный на другом берегу озера Брэдфорд, невзирая на последствия, если на третий день температура не упадет. Температура упала, но до конца зимы простуда донимала Чарли насморком и кашлем. Один мартовский день запомнился тем, что Энди умудрился обморозиться, и они чуть не сгорели в одну холодную февральскую ночь, когда он слишком сильно набил печь дровами. По иронии судьбы, именно Чарли проснулась глубокой ночью и обнаружила, что в доме очень жарко.

Четырнадцатого декабря они отпраздновали его день рождения, двадцать четвертого марта – день рождения Чарли. Ей исполнилось восемь, и иногда Энди изумленно смотрел на дочь, словно видел ее впервые. Она уже не была маленькой девочкой и вытянулась выше его локтя. Волосы снова отросли, она заплетала их в косы, чтобы не падали на глаза. Чувствовалось, что она станет красавицей. Уже стала, несмотря на красный нос.