Воспоминания

С этими словами Баскаков простился со мной. Я задержался еще на полчаса в иностранном отделе, чтобы познакомиться с его сотрудниками и узнать, какие газеты и журналы мне придется читать. Выяснилось, что редакция «Ленинградской правды» получает свыше 50 газет из стран Европы и из США и около 50 журналов (еженедельных и ежемесячных), не считая белогвардейских газет. Относительно последних у сотрудников иностранного отдела возникли сомнения, можно ли давать их мне? Один из сотрудников пошел за разъяснением к Баскакову и, вернувшись, заявил, что Баскаков разрешил давать все: от «Нового времени» (Белград) до «Социалистического вестника» (Берлин).

Моя корреспонденция была напечатана, и Юрий ликовал. Я был осторожнее и считал, что одна удачная корреспонденция не является доказательством моей способности быть «иностранным корреспондентом». Редакция должна не раз убедиться на деле, что я могу оправдать свое амплуа.

Так началась моя первая фантастически-неправдоподобная, сказочная авантюра в роли «собственного корреспондента» «Ленинградской правды» из Лондона, Парижа, Берлина, Вены, Рима, Вашингтона, Нью-Йорка и других столиц мира. В этом озорном амплуа я проработал почти пять лет.

Договорившись с хозяином квартиры, где жил Юрий, я за небольшую плату получил комнату в 15 кв. м «с мебелью» – кровать, стол и два стула. Я провел несколько вечеров в редакции «Ленинградской правды», знакомясь с работой и сотрудниками иностранного отдела, с сотрудниками других отделов, особенно театрального и литературного. Н.П. Баскаков представил меня секретарю редакции В.П. Матвееву и члену редколлегии К.И. Шелавину, которые с любопытством разглядывали меня: уж очень экзотическим было мое амплуа!..

«Ленинградская правда» была исключением, своеобразным явлением среди других крупных правительственных газет. В первые месяцы революции она была центральным органом большевистской партии и выражала мнение Центрального Комитета (до перевода столицы из Ленинграда в Москву весной 1918 года). Верховным руководителем и вдохновителем газеты был Г.Е. Зиновьев, считавший себя любимым учеником и вероятным наследником Ленина после его смерти. О том, что Ленин тяжело и даже неизлечимо болен, в 192.3 г. ходили глухие слухи и в «Ленинградской правде» и в «Красной газете».

«Ленинградская правда» считалась лейб-органом Зиновьева, и в ней он вел борьбу с московской «Правдой», формально ставшей с весны 1918 года центральным органом партии. Полемика «Ленинградской правды» с «Правдой» (Москва) была «притчей во языцех» среди старых членов и ответственных работников партии, стыдливо избегавших говорить о ней, особенно среди тех, кто помнил борьбу ЛД. Троцкого против Ленина в дореволюционные годы и не доверял Троцкому.

Редакция «Ленинградской правды» была составлена (за исключением И.М. Майского) из самых верных и преданных Зиновьеву друзей и товарищей по партии.

В 1923 г. главным редактором был Г. Сафаров, живший вместе с Зиновьевым во дворце Кшесинской на улице Красных Зорь. В «Ленинградской правде» говорили, что Сафаров причастен к гибели царской семьи: об этом писали и зарубежные «белогвардейские» газеты, в особенности «Новое время», монархическая газета, издававшаяся «Борькой Сувориным» в Белграде. Уже живя в Иерусалиме я ознакомился с материалами расследования Н.А. Соколова о гибели царской семьи и узнал, что Сафаров руководил убийством той группы великих князей, которая содержалась в заточении в Алапаевске на Урале: великая княгиня Елизавета Федоровна (сестра царицы), великий князь Сергей Михайлович, князья Иоанн Константинович, Константин Константинович, Игорь Константинович. Их даже не расстреляли, а сбросили 18 июля 1918 г. в шахту глубиной больше сотни метров.

Сафаров последние годы до революции жил во Франции и приехал в Россию с Лениным в 1917 году. В 1918 г. он был членом Уральского Областного Совета и редактором газеты «Уральский рабочий». Он хорошо знал французский язык, хуже – немецкий. Из членов редакции «Ленинградской правды» только он и И.М. Майский читали иностранные газеты. Сафаров интересовался французским и немецким рабочим и социалистическим движением. Мне не раз приходилось отвозить к нему во дворец Кшесинской на автомобиле пачки свежих иностранных газет или подбирать по его просьбе наиболее важные и интересные статьи и заметки во французских и немецких газетах.

Сафаров был типичный «комчван»: мрачный и чванный человек с надутым лицом, смотревший свысока на всех сотрудников редакции и строго каравший их за пьянство. Он был расстрелян вместе с Зиновьевым.

Другим интересным, имеющим «особые заслуги» перед партией членом редколлегии был секретарь редакции В.П. Матвеев. Редакционная молва приписывала ему участие в захвате части «золотого запаса» в Сибири у чехословаков и в расстреле пленных колчаковцев. Он держался гораздо проще и доступнее Сафарова, но сотрудники редакции его не любили за то, что он при каждом удобном случае урезывал их гонорары.