Воспоминания

Всеобщим уважением в редакции пользовался КЛ. Шелавин. Его считали честным и порядочным человеком, образцом «старого партийца». В 1930 г., когда я уже ушел из «Ленинградской правды», он был редактором моей книги «Сараевское убийство» и дал мне несколько любопытных советов. Он покончил с собой в 1936 году накануне процесса Зиновьева.

Особой любовью и расположением рядовых сотрудников редакции пользовался заместитель Сафарова Н.П. Баскаков. Он был редактор-организатор, почти совершенно не писавший статей, но зато державший всю редакционную кухню в своих руках. Его любили за отсутствие чванства в отношениях с рядовыми «винтиками» редакционной машины, за быстрые и смелые решения, за товарищеское и человеческое отношение к людям. Судьба его мне неизвестна.

Наконец, последний член редколлегии «Ленинградской правды» – И.М. Майский. Меньшевик, член самарской учредилки, перешедший после разгрома ее Колчаком на сторону большевиков и вступивший в большевистскую партию. И это, по правде сказать, спасло его. Чего другого, кроме расстрела, он мог ожидать, если бы не пошел в партию?

Я познакомился с И.М. Майским, когда он вернулся из отпуска. Небольшого роста со скуластым монгольским лицом, он был настоящим европейцем, годами жившим в Европе, и, вместе с тем, настоящим русским интеллигентом. По убеждениям он был меньшевик централист, типа Бебеля, к которому питал особое почтение. Он знал несколько иностранных языков, обладал большой эрудицией в вопросах международного рабочего и социалистического движения, международной политики и художественной литературы. В редакции «Ленинградской правды», куда его послали «на проверку», он был самым интеллигентным, но и самым чужеродным лицом. Одновременно он был и редактором ленинградского литературно-художественного журнала «Звезда».

В «Ленинградской правде» он долго не продержался. В конце 1924 г., видя борьбу претендентов за власть после смерти Ленина, он перешел на работу в Наркоминдел, работал по дипломатическому ведомству в Финляндии, Японии, Англии, был назначен после войны заместителем министра иностранных дел СССР, затем его репрессировали, и он вернулся из ссылки лица после смерти Сталина. Последний раз я виделся с ним в 1964 г. в Академии наук СССР, членом которой он был избран.

Одним из свидетельств особого положения «Ленинградской правды» среди других советских газет было обилие в редакции иностранных газет и журналов. В двух ведущих столичных газетах Советской Украины, издававшихся в Киеве, – «Висти» и «Пролетарская правда» не было даже коммунистических иностранных газет. Не помню, чтобы я там видел «Роте фане» или «Юманите». Только в московских газетах «Правда» и «Известия ЦИК» имелись в большом количестве иностранные газеты – коммунистические и буржуазные. Третья по своей влиятельности московская газета – Труд", орган Всероссийского Центрального Совета Профессиональных Союзов (ВЦСПС) получала заграничные рабочие социалистические и коммунистические газеты и почти не имела буржуазных. Огромный ассортимент иностранных газет, получаемых «Ленинградской правдой», объяснялся тем, что Зиновьев видел себя преемником Ленина и готовился руководить внешней политикой советского государства. Недаром «Северная коммуна» (Петроград, северо-запад и север России), председателем которой Зиновьев был с 1917 года, имела одно время в Петрограде собственный Комиссариат иностранных дел, работавший параллельно и конкурировавший с общегосударственным Комиссариатом иностранных дел в Москве.

Иностранный отдел редакции, к которому я был причислен, состоял в 1923 г. из трех человек: заведующего отделом П.А. Лисовского и двух «редакторовправщиков» бюллетеней Телеграфного Агентства (РОСТА), ежедневно поступавших в редакцию, А.Я. Гофмана («Артур») и И.М. Эйхвальда («Ихошка»). Оба быстро стали моими друзьями, быстро перешли со мной на «ты», и дружеские отношения с ними я сохранял и после ухода из «Ленинградской правды».

А. Я. Гофман, полунемец по происхождению, юрист по образованию, литератор-поэт по вкусам, страстно любивший русскую литературу и прекрасно знавший немецкий язык, который он преподавал в техникумах, погиб во время блокады Ленинграда.

И.М. Эйхвальд, полушвед по происхождению, был хорошо воспитанным и дружелюбным молодым человеком, хорошим правщиком материалов РОСТА.

Оба они попали в «Ленинградскую правду» из Коминтерна, в котором работали в качестве переводчиков на I и II конгрессах до переезда Коминтерна в Москву. Они были хорошими переводчиками и правщиками, но никак не журналистами. Написать статью для газеты для них было тяжким трудом, писали они очень редко и при том нудно. Иностранные газеты ими фактически не использовались. Поэтому мое появление в редакции «Ленинградской правды» не составляло для них конкуренции, и у них я «хлеба» не отнимал.