Воспоминания

Через несколько дней после свидания императоров в Бьерке, когда я был посланником в Копенгагене, я узнал, что кайзер известил короля Христиана IX, что он остановится в Копенгагене на обратном пути в Киль на борту "Гогенцоллерна". Я уже упоминал о внезапных визитах, которые император Вильгельм имел обыкновение делать датской столице; каждый раз его приезд вызывал громадное возбуждение не только при дворе, но и по всей стране ввиду раздражения датского народа против Пруссии и Гогенцоллернов, вызванного событиями 1864 года. Королевская фамилия страдала от этого раздражения в высокой степени, и присутствие кайзера в Копенгагене всегда являлось источником большого возбуждения со стороны короля Христиана IX и его свиты. Неприязнь вдовствующей русской императрицы, второй дочери короля, к Германии и ко всему немецкому была настолько велика, что, когда она отправлялась к своему отцу, то всегда пользовалась собственной яхтой, чтобы не касаться германской территории. Когда плохая погода или время года вынуждали её возвращаться на материк через Германию, она отказывалась пересекать пролив, отделяющий датские острова от германского берега, на пароходе, идущем под немецким флагом, и вместо этого садилась на датский пароход в Варнемюнде, откуда специальным поездом русских железных дорог отправлялась на русскую границу с возможно короткими остановками. Третья дочь короля Христиана, принцесса Тира, вышедшая замуж за герцога Камберлендского, тоже была настроена против немцев. В тот период, который я теперь описываю, её муж, сын последнего ганноверского короля, который был лишён трона Пруссией, разделял её чувства. Однажды неожиданный визит кайзера застал герцогиню и герцога Камберлендского в Копенгагене. Не ожидая встречи с германским императором, герцогская чета поспешила оставить датскую столицу в самый день его приезда. Этот инцидент позволил принцессе Марии Орлеанской, жене принца Вольдемара, третьего сына короля Христиана, сделать одно из тех остроумных замечаний, которыми она была известна при датском дворе. Во время обеда, данного в этот день в королевском дворце в честь германского императора, она заявила достаточно громко, чтобы это достигло уха коронованного гостя: "О, какой прекрасный соус и как он хорошо бежит; он может быть назван соусом Камберлендским". Летом 1905 года общественное мнение Дании было особенно враждебно по отношению к кайзеру по двум причинам: в течение этого лета германские власти усилили карательные меры по отношению к датскому населению Шлезвига и выслали нескольких молодых людей датского происхождения; кроме того, ходили упорные слухи о попытке императора склонить Швецию и Россию присоединиться к Германии в вопросе о запрете выезда в Балтику людям призывного возраста всех государств, не соприкасающихся с этим морем. Кампания по проведению этого плана, начатая полуофициальной немецкой прессой, вызвала неудовольствие в Дании так же, как и в Англии, и даже побудила британское правительство отдать приказ одной из её эскадр пройти в Балтийское море и посетить различные шведские, датские и германские порты. Это посещение, конечно, очень не понравилось кайзеру и вызвало со стороны германской прессы далеко не лестные комментарии. Визит императора Вильгельма в Копенгаген или, вернее, в замок Бернсторф, где королевская фамилия имела резиденцию, носил частный характер и, следовательно, не вызывал необходимости для иностранного дипломатического корпуса представляться ему. Ввиду этого я был очень удивлен, когда германский министр фон Шен (впоследствии посол в Петербурге, статс-секретарь по иностранным делам и, наконец, посол в Париже во время объявления войны 1914 г.) известил меня, что император желает меня видеть. Он прибавил, что подобное приглашение не было послано ни одному из членов дипломатического корпуса и что меня просят не говорить об этом никому из моих коллег. Несмотря на свои усилия понять причину столь исключительного внимания ко мне, я не мог, конечно, воображать, что кайзер рассматривает меня как представителя своего нового и ценного союзника, которого, как он тешил себя надеждой, он приобрёл в Бьерке. Я пришёл тогда к заключению, что царь говорил с ним о моём возможном назначении в Берлин и что он полюбопытствовал узнать меня поближе. Я никогда не встречался с императором Вильгельмом, и перспектива разговора с ним, признаюсь, глубоко меня взволновала.

Аудиенция имела место ночью в германском посольстве и была обставлена большой таинственностью. Разговор коснулся телеграммы, которую он адресовал царю по своём возвращении в Германию 2 августа 1905 года и в которой он сообщал о своей остановке в Дании. Я приведу эту телеграмму без сокращений:

Засниц (остров Рюген)

Августа 2-го дня, 1905 г.,

1 час ночи.