Воспоминания

24 марта Ющинского похоронили на Лукьяновском кладбище. В середине апреля в Киеве распространились слухи о том, что готовится погром, а 17 апреля киевская организация «Союз русского народа» устроила у могилы Ющинского демонстрацию-панихиду и водрузила намогильный крест с надписью: "Отроку Андрею Ющинскому от тяжких мук погибшему в ночь с 12 на 13 марта 1911 года. Киевский «Союз русского народа». На панихиде члены «Союза» и «Двуглавого орла» раздавали присутствующим гектографированные прокламации с призывом «бить жидов». В распространении прокламаций приняла энергичное участие и Вера Чеберяк. Она принесла несколько прокламаций домой и раздавала их соседям.

В конце апреля приехала моя мама, чтобы повидаться с нами и заказать панихиду на могиле бабушки по случаю пятилетия со дня ее кончины. После панихиды мы повели маму на другой конец Лукьяновского кладбища к могиле Ющинского. На могиле, среди венков я нашел прокламацию: «Православные христиане! Мальчик Андрей Ющинский замучен жидами. Поэтому бейте жидов! Не прощайте кровь православного мальчика!» Тяжелое чувство охватило нас, когда мы возвращались с кладбища. Пред моими глазами предстали жертвы октябрьского погрома 1905 года.

29 апреля монархические газеты опубликовали текст запроса правительству, подписанного всеми вождями правых — Пуришкевичем, Марковым, Замысловским и другими (всего 37 подписей): что намерено сделать министерство внутренних дел и министерство юстиции «для полного прекращения секты иудеев, употребляющей для некоторых религиозных обрядов христианскую кровь, и для обнаружения тех членов этой секты, которыми и убит малолетний Ющинский»?

4-9 мая в «Земщине» появилась серия статей депутата Государственной Думы Замысловского о ритуальных убийствах у евреев. Ритуальные убийства? У нас, в Киеве? Было от чего взволноваться киевской молодежи!

Оглядываясь сейчас назад и вспоминая прошлое, я могу сказать, что в нашем классе и вообще по всей гимназии мало кто верил в правдивость этих статей. Но все же бесконечные сообщения правых газет со все новыми и новыми подробностями об убийстве Ющинского вызвали в кругах киевской молодежи известную сенсацию. Подумать только, ритуальное убийство! Как это может быть в XX веке, когда Блерио уже перелетел через Ла-Манш, а вскоре в самом Киеве, на ипподроме, будет показан полет на настоящем аэроплане? Тогда, и в апреле и мае 1911 года, все эти газетные сообщения о ритуальном убийстве Андрюши Ющинского были для нас лишь полемикой правых и левых газет, борьбой монархистов и националистов с оппозиционной либеральной и демократической интеллигенцией.

А самой учащейся молодежи было не до того. В апреле мы готовились к переходным экзаменам в следующий класс, в мае сдавали экзамены, и это для нас было важнее всего. В июне занятия прекратились и все разъехались на летние каникулы.

Однако в июне и июле произошли первые достаточно серьезные события: 9 июня была арестована Вера Чеберяк, 13 июня она была освобождена, а 22 июня была арестована вторично. Но в тот же день, 22 июня, был арестован Мендель Бейлис, приказчик кирпичного завода Зайцева. 3 августа ему было предъявлено обвинение в убийстве Андрюши Ющинского. 7 августа Вера Чеберяк была вторично, и на этот раз окончательно, выпущена из тюрьмы.

Все это красноречиво свидетельствовало о том, что власти в угоду реакционному дворянству решили объявить убийство Ющинского ритуальным убийством, приписать его Бейлису и создать громкий процесс против всего еврейства вообще.

Перед летними каникулами нам в гимназии сообщили, что в сентябре 1911 года царь снова приедет в Киев для того, чтобы присутствовать на открытии памятника Александру II по случаю пятидесятилетия освобождения крестьян от крепостной зависимости. Мы надеялись, что Николай II, возможно, посетит нашу гимназию по случаю столетия со дня ее основания.

Мы вернулись в Киев к началу учебного года, в конце августа. В городе все были заняты приездом царя. В гимназии готовились к посещению царя. Слухи о преобразовании гимназии в дворянский лицей, куда будет закрыт доступ разночинцам и евреям, широко циркулировали по Киеву, и дворянские отпрыски ходили с гордо поднятой головой.