Воспоминания

Целью моих занятий у Виндельбанда и Циглера было не приобретение знаний, а знакомство с техникою ведения практических упражнений по философии. По мере того, как приближалось Рождество, мне стало ясно, что дальнейшее пребывание в Страсбурге будет для меня совершенно бесполезно. Поэтому я решил поехать после Рождества к Вундту, а на Рождественские каникулы отправиться в Петербург, куда меня тянула и семья, и связь с друзьями, которую я поддерживал, между прочим, перепискою с Людмилою Владимировною.

Рождество я провел в Петербурге в повышенном настоении. Я сказал Людмиле Владимировне, что люблю ее, и получил согласие ее и ее матери на брак. Каждый день мы предпринимали прогулки на Острова, катанье на коньках. Решено было, что свадьба состоится летом в Швейцарии на берегу Женевского озера, и что в конце февраля Людмила Владимировна поедет на две недели в Париж с Верою Ивановною Келлер, чтобы заказать там приданое и приобрести все необходимое для будущей семейной жизни.

В Лейпциге я провел только полтора месяца до конца семестра и принял участие в нескольких экспериментальных работах в психологическом институте Вундта. Для отдыха и обдумывания своей диссертации я любил гулять в лесу Розенталь, где любимейший мною философ Лейбниц обдумывал основы своей системы.

Двухнедельный перерыв между семестрами мы провели в Париже с Людмилою Владимировною и Верою Ивановною. Чтобы полюбоваться морем, мы съездили на два дня в Трувиль, но предприятие оказалось не особенно удачным: море было сумрачное, неприветливое, отели не приспособлены для принятия гостей вне сезона.

Из Парижа я поехал в Женеву к профессору Флурнуа, который интересовал меня тем, что пытался сделать предметом научного исследования сложные загадочные явления душевной жизни. Впрочем, главным мотивом поездки в Женеву было желание подготовить свадьбу и спокойно продолжать работу над диссертациею, которая сильно подвинулась вперед.

Флурнуа был человек привлекательный, с живыми духовными интересами. Также и молодой ученый Клапаред был человек доброжелательный. Он был женат на дочери философа Африкана Спира, русского помещика, эмигрировавшего в 1857 г. и оторвавшегося от своей родины настолько, что дочь его даже не говорила по–русски.

Подготовляя свадьбу, я познакомился со священником о. Николаем Апраксиным. Он прежде долгое время был в Праге, потом в Женеве. На меня, тринадцать лет находившегося вне церкви, о. Апраксин произвел большое впечатление своею добротою и глубокою религиозностью. Его красивое лицо светилось благостностью и было особенно привлекательно во время богослужения. Политические взгляды его были чрезвычайно наивны; всякий либерал, противник абсолютной монархии, принадлежал для него к той же категории людей, что и крайние революционеры. Как водится, он считал евреев зачинщиками всяких движений, разрушительных для государства. Однако, организуя помощь нуждающимся русским, он оказывал ее и евреям, несмотря на свой антисемитизм.

Согласно церковным правилам, за несколько дней до венчания необходимо было исповедоваться и причаститься. Я сказал отцу Николаю о своем неверии, он исповедал меня и разрешил мне не подходить к причастию.

В начале июня приехала моя невеста с матерью, с Адель Ивановною, с М-11е Софи, с двумя Жуковскими и еще одною из учениц гимназии Марусею Галуновою, которую родители отпустили в эту поездку для упражнения во французском языке. Поселились мы в пансионе в Шальи над Клараном, так как решено было, что венчание состоится в маленькой православной церкви в Веве.

Согласно швейцарскому закону, раньше церковного обряда мы должны были заключить гражданский брак в мэрии города Женевы.[15] Венчание происходило в Духов День 16 июня (3 июня по старому стилю) в Веве. Шаферами были старый друг наш С. И. Метальников и новый приятель мой Гааг, приехавший для этой цели на несколько дней из Штутгарта. День был солнечный, маленькая красивая церковь вся в розах, которые цвели в это время, была чрезвычайно привлекательна. Служба отца Апраксина произвела на всех сильное впечатление. Каждую деталь обряда венчания, надевание кольца, хождение вокруг налоя и т. п. он выполнял с силою и внушительностью. Своею службою он пробуждал ясно есознание того, что венчание есть таинство, завершающее и оформляющее духовно–телесную связь, создающее в органическом целом Церкви новое единство, поддерживаемое сверхчеловеческою силою.