Воспоминания

Последствия моего посещения убедили меня в том, что нет случайных встреч и все в жизни — как бы результаты предшествующих мыслей и стремлений. Я хотел повидать Скрябина, кот[орый] покинул Россию и поселился за границей. Мною руководили чувства любви и уважения к замечательному композитору; наткнувшись на семейную трагедию, я не мог оставаться равнодушным к горю молодой женщины, покинутой с двумя детьми. С ним случилось в области творчества до некоторой степени то же, что при состязании виртуозном. Как тонкий и прекрасный музыкант — я употребил бы без преувеличения эпитет “гениальный” — он понимал все значение и величие Бетховена, к которому он, однако, относился отрицательно. Начал он свое симфоническое творчество тем, чем Бетх[овен] закончил, т[о] е[сть] симфонией с хором. А затем — после 2‑х последующих симфоний — появил[и]сь “Поэма экстаза” и “Прометей”[335], после чего он самого себя загнал в какой — то мистический тупик, мечтая создать “мистерию” — синтез всех искусств [336]. Мистерия как “последний праздник человечества”, а автор как бы Мессия. Таково было преувеличенное душевное состояние высоко одаренного музыканта, пожелавшего (быть может, бессознательно) превзойти непревзойденного Бетховена. И на этот раз он повредил себе руку, как в состязании с Левиным, и как бы положил закрыл себе путь к дальнейшему творчеству. Ранняя смерть избавила его от сознания мучительного бессилия своего… И все же я утверждаю, что ушел от нас в 1914 г[оду] гениальный композитор Александр Скрябин [337]. Не могу забыть концерта, программа которого состояла из 9‑й симф[онии] Бетховена и “Поэмы экстаза” Скрябина. Я был поражен тем, что тот подъем духа, какой всегда возбуждает 9‑я симф[ония], не только не ослабел после исполнения “Экстаза”, а как бы еще усилился. Я вышел из концерта взволнованный и как бы даже в каком — то экстазе. Чтобы себя проверить, я остановил своего коллегу профессора] консерватории] Гольденвейзера вопросом: “Что скажете?” Он так же как и я пережил то же самое. Время Скрябина еще придет. Он сам определил срок через 50 л[ет].

Встретившись по дороге в Россию в Берлине с Сафоновым, я подробно рассказал ему о положении Скрябиной и о необходимости ей помочь. Результатом нашего разговора было приглашение Сафоновым Веры Ив[ановны] Скрябиной преподавательницей Московской] консерватории. Это сразу устроило ее и разрешило безвыходность ее положения… Мой разговор с Сафоновым остался для нее тайной…

Воспоминания об этих событиях первого нашего пребывания в Швейцарии отвлекли меня от продолжения путешествия [1]905 г[ода]. И на этот раз мы попали на редкое празднование, которое раз в 25 л[ет] имеет место в Швейцарии. Fete de vignerons[338], таково название этого праздника, сопровождаемого театральным исполнением всей трудовой народной жизни Швейцарии. Были представлены 4 времени года и все работы, исполняемые сельскими жителями — летом, осенью, зимою и весною. Артисты — крестьяне ближайших к Веве селений — исполняли свои роли под музыку, специально написанную швейцарским композитором Дорэ. Амфитеатр, временно построенный на берегу Женевского озера, вмещал несколько тысяч человек. Целую неделю артисты под ярким солнцем давали несколько представлений в день, и амфитеатр всегда был переполнен. Из разговора с участвующими я понял, что они радуются этому празднику, в котором они удостаиваются участвовать раз в 25 л[ет]. Да и зрители точно участвовали в этом чисто народном празднике труда. Покидаешь всегда Швейцарию с чувством сожаления, что провидение щедро одарило страну. И как ни странно, но именно это обилие красот природы, прекрасных разнообразных климатов, содействующих благосостоянию страны, то ли все это от привычки становится будничным, но мало поэзии в самих швейцарцах.

Посетив в Берне музей картин, убеждаешься, что нет выдающихся живописцев швейцарцев. Беклин, скажете. Но он, вопервых, не первоклассный, а во — вторых, кажется, не швейцарец, но только живет там [339]. То же и в музыке, литературе и поэзии. Впрочем, имеется у них Ригонтини и Герд — первоклассные живописцы. Не следует, однако, требовать, чтобы яблоня давала гранаты, а гранатовое дерево апельсины и т[ому] п[одобное]. Швейцарцы имеют огромные заслуги в др[угих] областях, и таковыми их надо принять.