Воспоминания

Пильниц, 4 авг. 1885.

“…меня зовут профессором в Москву, и хотя я еще не решил этого вопроса окончательно, однако весьма вероятно, что я приму этот ангажемент, как могущий представить мне большие выгоды. Я прошу Вас покамест не разглашать этого моего сообщения и оставить его совершенно между нами, а сообщите мне только, что Вы намерены предпринять в случае моего переезда в Москву”.

Прошло всего 4–3 месяца [241]со времени моего знакомства с Сафоновым, а между тем я чувствовал, что расстаться с ним невозможно. Я полюбил и оценил в нем не только превосходного учителя и музыканта, но и чуткого прекрасного человека. За короткое время я сделал у него то, что у другого не делал годами.

Нелегко было мне расстаться с Петербургом, где я был так или иначе устроен, имел уроки, знакомых, друзей и — главное — оставлял будущую подругу жизни. И, несмотря на все это, я ответил Сафонову, что поеду за ним в Москву, но что мне там будет трудно устроиться на первых порах. В ответ я получил следующее письмо:

“Любезный Давид Соломонович,

письмо Ваше я получил и отчасти предвидел Ваше решение, которое вполне одобряю, и вовсе не из личных только моих чувств. Так как вопрос мой решу не раньше половины сентября, то Вам остается только работать это время по — прежнему, не теряя времени и не падая духом. Бог даст, все устроится к лучшему. Приеду в Петербург, и там выяснятся все обстоятельства. Во всяком случае, напишите мне еще раз в начале сентября о консерваторских делах, но сами не разглашайте моего сообщения, если К. Ю.[242] сам не будет говорить об этом.

Ваш В. Сафонов”[243].