Воспоминания

Еду по Садовому кольцу, сворачиваю к Кутузовскому. Вот гостиница «Украина». Здесь на верхних этажах была «контора» Леши Стычкина, которого я наставлял в коллекционировании и его приемах, он же проделывал за это со мной «фокусы» без комментариев. Дорога бежит быстро. Дом двадцать четыре, рядом двадцать шестой, «брежневский». В двадцать четвертом мы жили, сейчас эта квартира передана старшему сыну, перестроена после пожара. Здесь создавалась основная часть коллекции, здесь праздновалось «московским кругом» мое тридцатипятилетие. Сюда ходили толпы отечественных и иноземных экскурсантов в перестроечные годы, а картины для выставок уезжали в десятки разных стран. Напротив, через реку, в Сити, ранее была площадь цементного завода. Я еще застал близ «нашего» берега руины церкви на отмели в воде. Чуть наискосок, в «хаммеровском» центре, начался мой триумф выставок Советского фонда культуры.

А вот уже и Бородинская панорама, площадь Победы. Огромный угловой многоподъездный дом. Здесь, на восьмом этаже, в угловой квартире, мы пытались построить семейную жизнь после Кутузовского, 24. Не вышло. Остался в ней один. С горечью вспоминаю о той жизни. Коллекция разрасталась, стала всеевропейски известна. СССР уже не было. Публикация за публикацией. А жизнь кувырком. Самые горькие годы, работа на Ходорковского, «Лукойл», Таранцева, «Империал», «Росагро» и т. д. Стыдно – не видно. Увильнул, обдирая бока и горло – наорался протестно. Ушел в тихую контору «Нового Эрмитажа» – два хозяина, один шеф, делай что хочешь, да помогай Федотову собирать коллекцию, да такую, какой у других быть не может. Теперь для нее есть музей (я непричастен), несколько тысяч единиц хранения. Спасибо за двенадцать лет доверия, работы все-таки полезной, пусть и не такой, как в Фонде культуры.

За Триумфальной аркой свобода разъезда – Минская улица. Ведет к «Золотым ключам», речка Раменка. Вот и последнее, надеюсь, местожительство. Поворот на Мосфильмовскую, Потылиха с чертовыми урочищами. Усадьба Кутузова с церковью XVII века, оно и есть Голенищево-Кутузово. А далее Сетунь – что за название «иноплеменное»? Лужники – огороды ведь были, а не спортивные комплексы. Здесь в юности занимался акробатикой, сальто крутил. Напротив альма-матер – университет, ходил в аспирантуру, но, слава богу, заканчивал-то на Моховой. Забыл, напротив Шуваловский комплекс, там живут младший сын, внучка, иногда внук. Мама их неподалеку. И все это грустно, не сложилось, как хотелось бы.

Воспоминаниями надо жить как настоящим, не набивая ими сундуки прошлого. Цепочка жизни, разрывать опасно. «Хорошенькое дельце» – сказал бы мой первый наставник по «негоциям» Яков Евсеевич Рубинштейн. Так он грустно промолвил, когда умерла его первая жена. «Веселенький конец» – может быть, скажет моя старшая внучка Верочка из далекого США. Конец ли? Посмотрим.