Воспоминания Анатолия. Документальная трилогия. Том первый

Наша семья поселилась в большом доме, на двух хозяев. К которому прилегали хозяйственные постройки и овощной посад, огороженный длинными лагами, сделанными из горбыля. С тех времён, сохранилась памятная фотокарточка, на которой моя мама, запечатлена в месте с соседями, в окружении домашних поросят, разглядывающей маленького котёнка.

Широким спуском, наша улица уходила вниз, в направлении центра посёлка. Прохаживаясь возле соседских домов, я познакомился с ребятами – Надей и Сашей, а затем подружился с Игорем, играющим у ворот, вместе с сестрицей Верой. Причём детей на улицах, встречалось много. Через несколько дней, я познакомился с Володей Пуховкиным, который добродушно отзывался, на прозвище Пухлян…

 Крупный, физически развитый Пуховкин, красиво плавал вразмашку и невзирая на течение Ои, спокойно её переплывал. Мальчик всего на два года, был старше меня, но уже обладал известным достоинством и давал местным задирам, мужественный отпор. Более того, он знал рыбные места и непревзойдённо рыбачил. Именно поэтому, он заслужил моё уважение.

 Гуляя на солнце, я быстро темнел, вероятно из-за греческой наследственности, доставшейся от прабабки… Поэтому к концу лета, бегая в Ермаковской ватаге босоногих и голопузых детей, я загорел до черноты! Так однажды, перебегая речной мост, мы обратил внимание на двух мужчин, шедших в геологических энцефалитках.

 Поравнявшись с нами, один из них, вдруг удивлённо вздёрнул брови и показав на меня пальцем, сказал товарищу: «Смотри Вася! Какой загорелый малец… Почти как негр!». Придя вечером домой, я посмотрел в зеркало и увидел мосластого, вихрастого мальчугана, в синих трусах. Который сопя и неуверенно переминаясь на ногах, разглядывал свои руки, плечи и бёдра, покрытые невероятно тёмной, иссеня-чёрной кожей!

 Купаясь на Ое, я частенько находил новые, заросшие прибрежным кустарником, тихие заводи. Поэтому однажды, мы с Валеркой надумали заняться рыбалкой, заручившись поддержкой всезнающего Пухляна. Только сперва, нам нужно было разжиться крючками, лесками и грузилами. Которых пока, у нас не было. Из чего следовало, что необходимые деньги, нужно просить у родителей…

 Только Валерка, неожиданно вынул из кармана, невесть откуда взявшийся, бумажный рубль и поинтересовался: «Этого хватит?». Я отрицательно покачал головой: «Нет. Только на лески с крючками, нам понадобится три рубля!». Валерка понятливо кивнул и исчез… Через двадцать минут, он появился передо мной, победоносно помахивая трёхрублёвой ассигнацией и довольно спросил: «Ну, а теперь хватит?».

– Где взял?!

– На дороге нашёл!

– Гм…

Мы пошли в хозяйственный магазин. Я всю дорогу, смотрел себе под ноги и думал: «Везёт же Валерке, четыре рубля нашёл… Тогда как мне, даже медяки не попадаются!». Как говорится: лиха беда начало. Вечером дома разразился, нешуточный скандал! После того, как мама обнаружила недостачу наличности, лежащей на комоде. Как выяснилось, мой хитроумный братец, денег не находил, а взял их оттуда!

 Нам попало. Только мне, невзирая на невиновность, как старшему брату, досталось сильнее. После наказания, Роза Адамовна строго подытожила: «Ты старший! Должен видеть, что Валерка творит и не давать пакостить!». Мне было обидно и больно, но высказаться я не посмел, а лишь горько подумал: «Ага, как же! Ведь за ним не уследишь!».

 Во время нашего проживания в Ермаковском, мама отучила Валерку красть, но не смогла избавить от озорного ловкачества. Так что братец, продолжал хитроумно отлынивать, от выполнения домашних обязанностей, «сачкуя» за мой счёт! Тем не менее, воспользовавшись советом Пухляна, мы начали рыбачить на Кривом озере, которое располагалось на опушке леса, в пяти километрах от посёлка.

 Как правило, мы таскали небольших карасей, которых после возвращения домой, Валерка горделиво отдавал, нашей довольной маме. Правда однажды, готовя рыбный ужин, та страшно закричала! Николай Гурьевич ворвался на кухню первым, а следом подоспели мы, глазея на выпотрошенных карасей. Которые подпрыгивали на горячей сковороде и резво били, очищенными хвостами! Мама была шокирована, но выслушав рассказ отца, об исключительной живучести этих пресноводных рыб, пришла в себя.

 Как-то раз, мы с Валеркой поднялись вверх, по безымянной речке, впадающей в Ою и увлечённо рыбача, засиделись до вечерней поклёвки. Вот когда, помимо пескарей и малявок, в нашей котомке появилась дюжина приличных окуней. На закате похолодало и мы начали замерзать, а едкий гнус, появившийся часом раньше, вместе с комарами, довёл уставшего братца, до горьких слёз.

 Кроме трусов, на нас ничего не было, поэтому отбиваясь от беспощадных кровососов, я на закорках бегом, притащил Валерку домой. Было непростительно поздно, поэтому после освобождения от хнычущей ноши, снастей и достойного улова, я был строго наказан.