Воспоминания черной кошки (СИ)

Поход в театр не оправдал моих ожиданий. Внимания мне досталось, не более, чем минимум положено по этикету. Во время первого акта Ричард сидел с абсолютно отстраненным видом. Иногда он казался задумчивым и встревоженным одновременно. Во время антракта он пошел в фойе к присутствовавшим знакомыми и сослуживцами. Правда, под конец, принес мне немного фруктов. Но весь второй акт просидел с видом грозовой тучи, готовой обрушить всю свою ярость на мир, притихший перед бурей.

Домой мы возвращались молча. Спектакль был хорош, но Ричард был не в настроении его обсуждать. Я не стала настаивать. Супруг приказал перевести лошадь на медленный шаг, ссылаясь, на то, что ему нужно подумать о многом прежде, чем мы вернемся домой и отправимся ко сну. Я сидела, тихо глядя из экипажа по сторонам.

Мы уже приближались к дому, как вдруг впереди, в свете газовых фонарей, возник маленький силуэт. При приближении стало понятно, что это очертания девочки, медленно бредущей по краю пустынной мостовой. Что такая юная особа делает одна так поздно? И вот неожиданно, девочка покачнулась и упала прямо на дорогу. Мы тут же кинулись к ней. Ребенок был без сознания и едва дышал.

Вопросов, что делать дальше, не возникло. Домой мы добрались за считанные минуты. Больную девочку разместили в одной из гостевых комнат. У нее был сильный жар, она не приходила в себя. Ричард, несмотря на поздний час, послал за врачом, пообещав любую сумму, которую запросят за такой срочный ночной визит. Тот прибыл довольно быстро и был удивлен появлению чужого ребенка в нашем доме. Оставив рекомендации и рецепты, врач отправился досматривать сны, оставив нас в ожидании утра, когда можно будет купить необходимые средства.

Я смотрела на девочку, едва сдерживая слезы. Слава Всевышнему, мои родные дети так тяжело не болели. Видеть пусть даже неродного ребенка в таком состоянии было очень тяжело. Только бы выжило этот несчастное дитя.

Но все обошлось, через пару дней девочке стало лучше. Такого жара уже не было. Ее звали Элен, она была серенькая, с аккуратными темными пятнышками, с янтарными глазами и нежным розовым носиком. Мы пока так и не смогли добиться объяснений, как девочка оказалась так поздно одна на улице. Полиция сказала, что Элен — сирота, сбежавшая из приюта, уклоняясь от наших более подробных расспросах. На семейном совете было решено оставить ее в доме, в качестве воспитанницы, и как только она поправится отправить на обучение в хороший пансион.

Но наши заботы об Элен были не долгими. Как только силы вернулись к ней, девочка исчезла. Как это произошло, не понял никто. Мы по-доброму обращались с нашей воспитанницей, да и она, казалось, начала привязываться к нам. Одним утром ее просто не обнаружили в доме. Как будто неведомая сила унесла девочку прочь. Полиция нам тоже не смогла ни чего сказать. Был объявлен безуспешный розыск. Вскоре и я, и мой супруг потеряли надежду отыскать ее и вернуть в наш дом.

Но расставание с Элен оказалось для меня недолгим. Через некоторое время мы с Ричардом посещали посольский прием. После разговора с дипломатами мой супруг стал значительно спокойнее, и настроение его улучшилось. За непринужденной беседой, мы не заметили, как почти доехали до дома. Проезжая мимо того места, где мы подобрали девочку, я с грустью подумала о том, где она теперь и что с ней могло стать. Внезапно у дороги мелькнул знакомый силуэт. «Стой! Там Элен!» — закричала я. Силуэт девочки метнулся в темноту проулка. Как только экипаж притормозил, я бросилась за ней. Супруг мой кинулся вслед, но споткнулся и отстал. Еле заметная тень девочки мелькала в темном переулке. В какой-то момент я потеряла маленькую тень из вида. И тут неизвестно откуда возникла лошадь и встала прямо передо мной. Я с разбега налетела на нее и упала, ударившись головой о мостовую. Как же я могла не услышать приближение лошади в ночной тиши?

Сознание вернулось ко мне в просторной светлой комнате. Я удивилась, увидев склоненную надо мной Элен. Девочка закричала: «Папа! Папа! Леди очнулась!» В комнату вошел высокий стройный мужчина. Я без сомнения узнала его. Это был тот, кем так восхищался мой брат и не раз показывал его портрет и труды. Передо мной стоял профессор Вильям Лайтнинг.