Воспоминания генерала Российской армии, 1861–1919

Отдохнув в Фын-хуан-чене, двинулись дальше. Полк стал биваком в д. Тензах, в четырех верстах от г. Сахедза. Прошел отряд генерала Мищенко в Корею. Полку отведен был участок позиции по р. Ялу, и приказано копать окопы. Моей 8-й роте досталось возводить укрепление лит[ера] Б. на одной из высот между Сахедзы и Тюренченом. Мне пришлось подробно рекогносцировать всю местность, и как мне пригодилось это во время боя под Тюренченом 18 апреля. На работы ходили ежедневно со своего бивака в Тензах и возвращались к вечеру обратно. Надо сказать, раз навсегда мною было отдано приказание роте на основании опыта: в горах по горным тропам ходить справа по одному, на два шага дистанции друг от друга, за мной, никому не сворачивая в сторону для сокращения пути. Раз, возвращаясь с работ, рота следовала справа по одному по горной тропе, спускаясь в долину речки Туменза, я, идя впереди роты, и голова роты спустилась к самой речке, и шли под скалой, как вдруг над головами пролетели несколько огромных камней, скатившихся с горы; я бросился в сторону от скалы и увидел причину катившихся камней — десятка полтора моих стрелков для сокращения пути шли «напростец». Я прибавил шагу для скорого вывода роты из-под скал и в долинке остановил роту, всем подходившим к роте, которые шли по сокращенному пути, я приказывал строиться в одну шеренгу. Наконец подошли все, всех было 16 человек. Скомандовав «смирно», я спросил, отдавал ли я вышесказанное приказание, спросил несколько раз — молчание… Тогда я разомкнул шеренгу на шаг дистанции и приказал правофланговому ударить следующего за ним ниже в шеренге, и так до последнего, наконец, последний удар пришелся еврею, стоявшему на левом фланге шеренги, и тот, получив здоровую оплеуху, обернулся налево и, видя, что ему не пришлось ударить, воскликнул: «Ваше высокоблагородие, а мне некого!»… Я при общем хохоте роты развел руками. Рота всю дорогу хохотала над евреем. Вскоре роты были расположены вблизи своих позиций. 8-я рота была расположена от Сахедзы по правому берегу р. Тумензы. Я с офицерами роты расположился в маленькой фанзе у самой речки. Скоро отряд генерала Мищенко возвратился из Кореи и с трудом переправился на правый берег р. Ялу. Ялу катил свои мутные волны и пока оберегал нас от противника.

Святая Пасха была 28 марта. Я ее встретил в своей фанзушке: засветили в 12 часов ночи восковую свечку перед моим походным складнем-иконой, пропели три раза «Христос Воскресе» и разговелись куском кулича, похожего на камень, куском колбасы и рюмкой водки, и стали пить чай до рассвета. В штабе же полка разговение было как подобает… как было обидно, до глубины души! Вот где должна быть заботливость отца-командира. Мне был урок для будущего служения.

Мы продолжали укреплять свои позиции и теперь, после войны с Германией, как кажутся смешны окопы на Ялу против окопов под Варшавой, или [тем] более под Ригой. К моему удивлению, я на перевале Лян-шан-гуан (между Ляояном и Фын-хуан-ченом) видел старые китайские окопы 1895 года, вырытые глубиной в рост, шириной в шаг и без бруствера, по всем правилам.