Воспоминания и рассказы

Выгрузились возле рудки, два чемодана, сумка, Лиля, и мы с женой. Рудку конечно можно было обойти через расположенные справа сажалки, которые летом были без воды, крюк был всего двести метров, да и тропинка там была, но мы не ищем легких путей. Поскольку вдоль рудки нужно было пройти всего каких-то пять метров, то моя шустрая жена, держась двумя реками за верх забора, быстренько перебралась на другую сторону и сказала, что ничего страшного нет, можно переходить. Мне ничего не оставалось, как идти за ней, но мне нужно было еще переносить Лилю и вещи. Для пробы перенес сравнительно легкую сумку, держась одной рукой за забор. По очереди переставлял на небольшое расстояние ноги, перехватывался рукой, пока тело под силой инерции сохраняло вертикальное положение, снова переставлял ноги и снова перехватывался рукой. Получилось, сумку перенес. Потом перенес Лилю. С чемоданами было сложнее. Тяжелые чемоданы сильно тянули в рудку, время нахождения тела в вертикальном положении до начала его падения значительно сократилось, и при перехвате руки получался рывок, доски могли обломиться, несколько досок, кстати, уже были обломаны. Но все обошлось, и мы благополучно перебрались на другую сторону.

Дома во дворе кипела работа, отец с Таликом строгали доски на самодельном деревообрабатывающем станке. Извинились, что не приглашают гостей сразу за стол, так как торопятся, прострогать нужно много, а станок им дали только на один день. Раз такое дело, я быстренько переоделся и пришел им помогать. Прострогали очередную доску, я посмотрел на нее и ужаснулся, поверхность простроганной была не гладкой, какой она должна была быть, а напоминала рябь на поверхности воды, лезвия строгального станка оставляли приличные выбоины. Я попросил остановить станок и попробовал остроту ножей, они были тупые. Посмотрел ранее простроганные доски, все нужно было переделывать. Про тупые ножи отец мне не поверил, проверил сам.

– Ну почему тупые. Они же острые.

Я открутил и снял один нож, послюнявил волосы на руке и провел ножом по ним. Все волосы остались на месте.

– Это означает, что нож тупой – пояснил я.

На этот раз поверили. До военного училища я два сезона проработал плотником в сельхозтехнике, много столярных работ сделал в то время и по дому, поэтому в этом вопросе был для них авторитетом. Талик вспомнил, что мужик, у которого они взяли станок, дал им еще и запасные ножи. Принес их, но они тоже оказались тупыми. Я предложил Талику быстренько съездить в сельхозтехнику и наточит ножи. Талик уехал, а мы с отцом начали размечать доски, то есть, шнуром отбивать на них полосы, по которым их нужно будет опиливать, это так называемая отбивка. Отбили нужное количество досок, время уже шло к обеду, а Талика не было. Приступили к опиливанию. Уже все приготовленные доски опилили, а Талика не было, как в воду канул. Уже и за обед пора бы садиться, а Талика нет. С часик его подождали и сели обедать без него. Приехал он только к концу обеда, оказалось, что в сельхозтехнике были проблемы с электричеством, и ему пришлось ждать, пока все отремонтируют. Прострогать доски за оставшееся светлое время мы не успели. Вечером хозяин станка приехал за ним на телеге, запряженной лошадью, оставил телегу за воротами, а сам зашел во двор.

Петя, я сразу его узнал. Это был тот самый старший товарищ, который в первом классе учил меня курить в канаве, как мы называли нашу речку Крутоносовку. С тех пор прошло лет двадцать, но странное дело, мы оба узнали друг друга. Естественно обрадовались такой встрече. В связи с новыми обстоятельствами немедленный отъезд Пети откладывался, мама собрала закуску, и мы сели за стол. Выпили за встречу и начались воспоминания. Петя вспомнил как мы по дороге со школы сначала заходили к магазину возле церкви и собирали там окурки, потом, после моста через Крутоносовку, шли домой не по дороге, а по канаве, то есть по руслу Крутоносовки, которая летом всегда пересыхала, воды там в это время совсем не было. В том месте, где домов не было, а к канаве выходили только огороды, делали привал. Скручивали одну или две самокрутки, в зависимости от количества табака, добытого из собранных окурков. Иногда бывало, что собранного табака не хватало даже на одну самокрутку, тогда приходилось добавлять сухие листья лозы, которая в изобилии росла вдоль канавы. Петя вспоминал, с каким наслаждением мы по очереди курили эти самокрутки. Я правда особого наслаждения тогда на испытывал, но промолчал, чтобы не портить Пете хорошее настроение. Я тогда курил для того, чтобы быть как все, чтобы не быть белой вороной. Курили все, как же я мог не курить?

Выпили за то счастливое и беззаботное время. Я вспомнил, как отец ставил меня за курение в угол на гречку, как дед Николай рассказал отцу, что я курил на пастбище, и я, весь уставший, после трудного дня, проведенного на пастбище, вместо отдыха загремел в угол на гречку. Добрым словом вспомнил другого соседа, доброго деда Митрофана, при котором я всегда курил, но он меня никогда не закладывал. Выпили за здоровье деда Митрофана.