Воспоминания. Из жизни Государственного совета 1907–1917 гг.

Студенты собрались сравнительно в небольшом числе. Часть отправилась слушать лекции, большинство сделало попытку помешать им в этом. Немедленно появилась полиция, и начались аресты. Свыше 400 человек было арестовано, в числе их и некоторые из тех, кто после окончания лекций собирались уходить домой. Не будь предупредительного воззвания Совета университета, число таких случайных жертв, несомненно, оказалось бы неизмеримо большим: надо иметь в виду, что в то время общее число студентов в Петроградском университете составляло около 12.000 человек, из них примерно около 6.000 юристов.

Полиция оставалась в здании университета и в последующие недели. С утра всюду в коридорах и около аудиторий стояли чины наружной полиции. Жизнь в университете замерла: число студентов, являющихся на лекции, стало минимальным. Положение профессуры, вынужденной читать в пустующих аудиториях, становилось все более тягостным. Личные мои сношения с министром Кассо после описанного мною разговора с ним как-то само собою прекратились, и я продолжил сноситься с ним только письменно.

Никаких резонов он выслушивать не желал: сказал, что сам все лучше знает. От письменных донесений оставался, по крайней мере, внешний след. В своих донесениях я неоднократно указывал министру, что непрерывные полицейские дежурства цели не достигают и, в конечном счете, только превращают университет в пустыню; что поэтому следует вывести полицию из университета и лишь держать наготове, на случай, если бы крупные беспорядки возобновились вновь и университетское начальство оказалось бы не в состоянии собственными силами справиться с ними. Эти указания оставлялись без внимания. На мое приглашение приехать самому в университет и взглянуть на то, что там творится, он гордо отмалчивался. Обращаться мне в качестве ректора университета к П. А. Столыпину с формальной просьбой об аудиенции, помимо министра народного просвещения, я, при создавшемся положении вещей, считал бесцельным. В такой аудиенции мне бы почти, наверное, отказали.

Но вот представился случай, когда можно было добиться свидания с П.А. Столыпиным на нейтральной почве, во время заседания Государственного совета. Вообще, ловить его там было нелегко. Обычно министры не являлись на заседания Совета; даже по делам, касавшимся их ведомств, они обыкновенно ограничивались тем, что командировали вместо себя кого-нибудь из чинов ведомства в качестве своих представителей. Бывали, однако, случаи, когда данному законопроекту в глазах правительства придавалось особое значение, а шансы на принятие его в Совете были колеблющиеся. Тогда министры, состоявшие одновременно членами Государственного совета, in corpore являлись на заседание Совета для участия в голосовании. Так было и в данном случае. Не помню, о каком законопроекте шла речь; помню только, что наша группа восстала против принятия его. Лично мне выступать во время прений не приходилось. Прения затянулись. Они П. А. Столыпина не интересовали, и он вышел из зала заседаний в соседний зал, отведенный для министров и других представителей ведомств, приехавших на заседание Совета.

Я попросил доложить о себе, и он принял меня. Я обрисовал ему невыносимое положение дел в университете и прибавил к этому, что имеются только два выхода. Или правительство не доверяет мне — тогда необходимо удалить меня с ответственного поста ректора университета: положение в университете слишком серьезное, чтобы миндальничать. Или же оно находит нужным оставлять меня на этом посту: тогда оно не может считаться с моим взглядом на вещи и не имеет права просто игнорировать приводимые мною факты, мою оценку их и выводы, которые отсюда вытекают. Эти выводы сводились к тому, чтобы полиция была удалена из помещений университета, отведенных для учебных целей, и явилась бы туда только по моему вызову. Я же, со своей стороны, брал на себя обязательство не уклоняться от подобного вызова, если бы вновь повторились прежние безобразия — насильственный срыв лекций, химическая обструкция и т. п., — и выяснилась бы невозможность собственными средствами восстановить порядок.

П.А. Столыпин, видимо, не ожидал такой постановки вопроса, но вместе с тем признал ее принципиально правильной. Он сказал мне, что переговорит об этом деле с министром Кассо. Прибавил к этому, что, со своей стороны, как министр внутренних дел, он не может сразу обещать мне исполнить мои пожелания об уводе полиции, но что он об этом подумает и переговорит с кем нужно из чинов своего ведомства. Большего я, конечно, и не мог ожидать, и откланялся. Ближайшая моя цель — точная информация главы правительства обо всем, что происходило в университете, об отношении главы ведомства, о моей личной оценке положения и о моих пожеланиях — была достигнута. Остальное уже не зависело от меня.