Воспоминания. Из жизни Государственного совета 1907–1917 гг.

К каким доводам сторонники законопроекта находили возможным прибегать, явствует из следующего. В одной из докладных записок, приложенных к законопроекту, фигурировало, между прочим, в качестве примера указание на то, что император Александр I не только не дал Финляндии конституции, но, как самодержец всероссийский, и не мог ее дать[261]. Если по первому вопросу еще мог быть спор, то он, во всяком случае, являлся антиквированным после признания конституционного режима в Финляндии со стороны императора Александра II. Второй же довод уже прямо не стоил той бумаги, на которой он был воспроизведен: не составляло никакого труда показать, что из того, что самодержец мог не дать конституции, никак не вытекало, что он не мог дать ее.

Другой излюбленный довод, на котором сторонники закона с большим усердием настаивали, особенно в кулуарах, был следующий. Настоящий законопроект отнюдь не должен был пугать уже по одному тому, что он имеет чисто декларативное значение: он касается лишь процедуры прохождения законов общегосударственного значения на будущее время; самим законом непосредственно не изменяется и не отменяется ни один конкретный финляндский закон из числа всех тех законов, которые включены в список общегосударственных законов. Всякое изменение по существу действующих в Финляндии законов потребует издания нового Особого закона; в этом отношении будет соблюдена величайшая осторожность, и, в частности, в ближайшее время никаких изменений в финляндском законодательстве не предполагается.

Такими жалкими софистическими рассуждениями старались усыпить совесть колеблющихся членов Государственного совета и убедить тех, кто либо совсем не умел, либо не желал разбираться в юридической стороне дела.

Как бы там ни было, переход к постатейному чтению законопроекта был принят весьма значительным большинством голосов. После этого многие члены, внутренне являвшиеся противниками законопроекта, но голосовавшие за этот переход, в частных разговорах оправдывались тем, что настоящее их голосование было только жестом, дабы не дразнить гусей; настоящий бой еще впереди, он будет дан на почве постатейного чтения закона.

Кстати сказать, законопроект и технически страдал многими крупными недостатками. Я воспользовался этим и заготовил ряд поправок к отдельным статьям его. Некоторые из этих поправок поддерживались также частью видных членов центра, голосовавших за переход к постатейному чтению, как, напр[имер], С. С. Манухиным и бывшим обер-прокурором Св[ятого] правительствующего] синода, кн[язем] А.Д. Оболенским.

Отмечу одну поправку, имевшую особенно важное принципиальное и практическое значение. Вопрос, возбужденный ею, заключался в следующем: как быть в тех случаях, когда по предмету, отнесенному к числу вопросов, впредь подлежащих рассмотрению в общегосударственном порядке, нового закона в указанном порядке еще не издано, а, между тем, по местным условиям издание соответствующего законоположения представляется насущно необходимым или, во всяком случае, весьма своевременным. В предвидении подобного рода случаев поправка предлагала: впредь до издания в общегосударственном порядке закона по такому предмету сохранить за финляндским Сеймом право законодательствования на прежних основаниях. В прениях, происходивших по этому поводу, я указывал, между прочим, на то, что предлагаемый мною порядок не представляет собою какого-то неслыханного новшества: в германской имперской конституции 1870 г. по вопросам, подлежавшим ведению общеимперского законодательства, впредь до издания общеимперского закона, подобное право было сохранено за отдельными немецкими союзными государствами. Для вящего подтверждения необходимости подобной поправки вместе с тем была сделана ссылка на заявления сторонников законопроекта, сделанные с ведома и согласия правительства: что новый закон имеет только принципиальное значение; что никто не думает о внесении конкретных изменений в действующие финляндские законы в более или менее близком будущем. Откуда вытекало, что при таких условиях возможен нежелательный застой в важных для Финляндии вопросах, раз финляндский Сейм даже при отсутствии общегосударственного закона будет лишен возможности вносить соответствующие, требуемые жизнью изменения в текущее законодательство.

Поправка, попутно имела целью показать тем, кто питал еще какие-нибудь иллюзии на этот счет, какую реальную цену можно было придавать заявлениям протагонистов закона на тему о бережном отношении власти к изменению финляндских законов и об отсутствии намерений использовать новый порядок издания законов общегосударственного значения для возможно быстрой и полной ликвидации финляндской автономии.