Воспоминания. Из жизни Государственного совета 1907–1917 гг.

Суть проекта, выработанного особой комиссией из членов отделения свода законов под моим председательством, сводилась к следующему. При Правительствующем] сенате должен был быть учрежден особый кодификационный отдел в составе особого присутствия Сената и управления кодификационной частью. Особое присутствие Сената должно было состоять из первоприсутствующего сенатора, назначаемого центральной властью, и части сенаторов, избираемых по одному от каждого из шести департаментов Сената (четырех старых и обоих кассационных департаментов). Самая кодификационная работа должна была лежать на управлении кодификационной частью, возглавляемом управляющим означенной частью, тоже по назначению центральной власти. Внутренняя организация этого управления в общем строилась на тех же началах, на которых действовало отделение свода законов. Личный состав последнего предполагалось целиком использовать при переводе кодификационного дела на новые рельсы. Особое присутствие Сената должно было служить высшей инстанцией, направляющей и контролирующей ход кодификационной работы и санкционирующей выпуск трудов ее. Эта направляющая и контролирующая деятельность особого присутствия Сената, по мысли составителей проекта, могла бы оказаться особенно ценной и плодотворной в тех случаях, когда возникал вопрос о согласовании прежних узаконений с новыми, — об исключении или перередактировании тех или иных статей Свода законов, затрагиваемых новыми узаконениями. В этом отношении жизненный опыт и профессиональные знания представителей высшего судилища страны должны были служить максимальной гарантией против возможности кодификационных ошибок.

Проект, составленный на изложенных основаниях, встретил полное одобрение со стороны Министерства юстиции. Междуведомственное совещание, образованное для рассмотрения его и приложенных к нему штатов нового учреждения, внесло в него лишь некоторые второстепенные изменения, касавшиеся главным образом финансовой стороны дела. В этом виде законопроект с объяснительной запиской был внесен во Вр[еменное] правительство, в заседание которого я был приглашен для представления необходимых объяснений.

Тем временем наступил уже октябрь месяц: дело слушалось в самом начале этого злополучного месяца. Состав Вр[еменного] правительства к этому времени подвергся, как известно, в результате целого ряда последовательных перемен коренному изменению. Один только А. Ф. Керенский, в новой роли министра-председателя и Верховного главнокомандующего, удержался на месте.

Я давно уже не бывал на заседаниях Временного] правительства: пост товарища министра народного просвещения я окончательно покинул одновременно с уходом А. А. Мануйлова в начале июля 1917 г.; одновременно я выбыл из состава совещания товарищей министров; вопросы, связанные с личной судьбой членов Государственного совета, о чем мне придется еще поговорить, были разрешены еще до этого.

Председательствовал А. Ф. Керенский. Должен сказать, что с внешней стороны нельзя было не заметить большого прогресса. Того непередаваемого беспокойства, того чисто домашнего ведения дел, которые имели место при кн[язе] Львове, не было даже в помине. Скорее бросалась в глаза известная повышенная торжественность, чтобы не сказать театральность, как будто и излишняя в обстановке закрытого заседания. Так, при предоставлении слова кому-либо из членов Вр[еменного] правительства председатель каждый раз торжественно провозглашал: «Слово предоставляется министру юстиции», или «министру финансов» и т. д. Упоминание об имени, отчестве и фамилии было изгнано из употребления. Больше всего этим импонировали, по-видимому, самим себе. Если, однако, оставить в стороне эту невинную игру в громкие слова, то в остальном внешний порядок был образцовый. Слово предоставлялось по очереди, взаимное перебивание друг друга и частные разговоры прекратились, по окончании прений производилось правильное голосование.

Дело, по которому я был приглашен, благодаря предварительной подготовке не вызвало никаких прений по существу. Министр финансов Бернацкий возбудил, правда, вопрос о некотором сокращении штатов нового учреждения, что грозило оттяжкой дела. Но когда я заявил ему, что по этому вопросу в междуведомственном совещании было достигнуто соглашение, он отказался от дальнейшего спора, и закон был принят без всяких изменений. После этого я удалился. Присутствовавшие чины Государственной канцелярии, заведовавшие делопроизводственной частью заседания, при оставлении мною заседания не удержались, чтобы не подойти и поздравить меня с благополучным окончанием.

Принятый на упомянутом заседании закон о преобразовании кодификационной части был распубликован за несколько дней до большевицкого переворота. Однако провести его реально в жизнь уже не удалось. Большевикам самая идея, положенная в основание закона, была чужда.

XXII. Ликвидация состава Государственного совета

Мне остается рассказать, как был ликвидирован личный состав Государственного совета.