Воспоминания. Из жизни Государственного совета 1907–1917 гг.

Другие думали, что все образуется, стоит только созвать Государственный совет и дать ему возможность выразить полную готовность верой и правдой служить новой власти в лице Вр[еменного] правительства. В этом смысле высказался вскоре после назначения меня комиссаром по Мариинскому дворцу в письме на мое имя один из самых крайних правых членов Государственного совета по назначению, А. А. Римский-Корсаков. В своем письме он писал, что обращается ко мне, как заместителю арестованных председателя и вице-председателя Совета, с настоятельным требованием, чтобы я озаботился о созыве Совета, дабы дать последнему возможность засвидетельствовать свою верность Временному правительству. Разумеется, я мог ему только ответить, что исполнить то, чего он от меня требует, не в моей власти.

Первое время после налета о Государственном совете как будто забыли. Было не до него. Однако постепенно положение усложнилось, притом как раз в отношении той категории членов Государственного совета, которая при сложившихся условиях являлась особенно уязвимой, именно в отношении членов по назначению. Состоя на государственной службе, они имели право на выдачу жалованья, каковое аккуратно и продолжало выплачиваться им каждое 20-е число, тогда как выборным членам Совета причитавшееся им суточное довольствие, ввиду перерыва сессии, с 1-го марта было прекращено.

Некоторые из последних возбудили вопрос о том, чтобы упомянутое суточное довольствие было выдано им еще за март месяц. В этой просьбе мне пришлось им отказать за отсутствием законных оснований к удовлетворению ее.

Иначе обстояло дело относительно членов по назначению. Никакого общего вопроса относительно них не возникало. Но зато на горизонте появился очень каверзный частный вопрос относительно дальнейшей выдачи жалованья арестованным членам Совета, содержавшимся в Петропавловской крепости.

С одной стороны, прямых формальных оснований для приостановки выдачи им жалования не было, тем более что официального извещения об аресте их и об основаниях такового ко мне, как распорядителю кредитов, не поступило. С другой стороны, я имел весьма определенные сведения, что среди низших служащих в Совете имеются элементы, чрезвычайно интересующиеся этим вопросом, справляющиеся о нем в бухгалтерии и казначейской части и готовые поднять настоящую бучу в случае выдачи жалования арестованным членам Совета.

Для меня было ясно, что поднятие этого вопроса в прессе и на митингах, не говоря уже о Совете рабочих и солдатских депутатов, грозило весьма фатальными последствиями не только для арестованных, но и для всех остальных членов Государственного совета по назначению. Попросту говоря, мог быть поставлен вопрос о прекращении выдачи жалованья всем им. Ускорять в этом направлении ход событий я не считал возможным, так как отдавал себе отчет в том, какое катастрофическое значение для многих их назначенных членов должно было иметь внезапное лишение их содержания. Ввиду этого я принял решение занять выжидательную позицию, а пока, до выяснения дальнейших перспектив, распорядился приостановить выдачу жалования за март месяц арестованным членам Совета.

Принять такое решение было для меня нелегко; тем более что мой ближайший помощник товарищ государственного секретаря Н. Ф. Дерюжинский, на которого, видимо, по весьма понятным причинам наседали семьи арестованных, усиленно возражал против этой меры. Но я другого выхода не видел. Но, когда тот же вопрос вновь возник в апреле, я не счел себя вправе продолжать тактику оттягиванья и решил официально обратиться к министру юстиции, каковым в то время еще состоял А. Ф. Керенский, с просьбой уведомить меня, в каком положении находится дело об арестованных членах Государственного совета, в чем они обвиняются и имеются ли законные основания для приостановки выдачи им жалованья.

На этот запрос я получил за подписью А. Ф. Керенского прямо-таки классический ответ. Обходя все формальные вопросы, он просто предлагал в нем жалованье арестованным членам Совета, (имярек), и впредь не выдавать. Дальше следовал перечень ряда других членов Совета по назначению, которым, по мнению министра юстиции (с каковым мнением я решил не считаться), также следует приостановить дальнейшую выдачу содержания. В числе этих лиц, между прочим, фигурировали и такие, которые, как напр[имер], бывший главноуправляющий Собственной е[го] [императорского] в[еличества] канцелярией Танеев, состоявший одновременно членом Государственного совета, получали содержание не по смете Государственного совета. В заключение было сказано, что если бы я счел нужным, сверх поименованных в ответе министра лиц, лишить еще кого-нибудь из членов Совета содержания, то это вполне будет зависеть от меня. О том, на каком основании сам министр считал себя вправе предоставлять мне подобные полномочия, в бумаге ни слова не было сказано.