Воспоминания. Из жизни Государственного совета 1907–1917 гг.

Периодический пересмотр нашего постоянно менявшегося и громоздкого, разбросанного по 16 томам Свода законов законодательства, совершаемый в кодификационном порядке, чрезвычайно облегчал пользование законодательным материалом, ориентировку в нем и, в частности, расшифрование сакраментальных слов, обычно встречавшихся в вводной части новых законов: «в отмену, изменение, дополнение и разъяснение подлежащих узаконений». Хорошо известно, какое огромное практическое значение кодификационная работа имела не только для административных, но и для переобремененных работой судебных учреждений, а также для всех заинтересованных частных лиц и их поверенных, и как болезненно ощущалось заинтересованными кругами отсутствие подобной работы там, где она не находила применения, как это имело, напр[имер], место в отношении узаконений, выходивших по т[ак] называемому] ведомству православного исповедания[316] и по ведомству учреждений императрицы Марии[317].

Обойтись без такой работы при наших условиях являлось, по меньшей мере, рискованным. Предоставить ее всецело, как в некоторых других государствах, одной частной инициативе без вреда для дела тоже было нельзя. Ни одно частное издательство не было бы в состоянии создать и содержать необходимый для такой работы постоянный, надлежаще квалифицированный технический аппарат.

Задача могла заключаться только в том, чтобы сохранить и использовать имевшийся наготове высококвалифицированный аппарат с внесением необходимых изменений в организационные формы его. С этой точки зрения представлялось необходимым выделить кодификационную часть из состава Государственной канцелярии и придать ей значение самостоятельного, не зависящего ни от каких начальственных влияний, авторитетного надведомственного учреждения.

На этой почве зародилась у меня мысль о преобразовании отделения свода законов Государственной канцелярии в Кодификационный отдел при Правительствующем] сенате.

Однако, прежде чем приступить к проведению этого плана в жизнь, осторожность требовала подготовить почву и убедить Вр[еменное] правительство в принципиальной желательности сохранения кодификационной части. Весьма кстати подвернулся случай щегольнуть ярким показательным примером.

В январе 1917 г., незадолго до переворота, был распубликован новый закон о реформе Сената, который должен был вступить в силу 10 мая 1917 г.[318] Закон внес такие глубокие изменения во всю структуру старого Сената, что прежнее учреждение Сената, последнее издание которого было выпущено всего за два года до этого, в 1915 г., совершенно устарело и явилось настоятельная необходимость заменить его новым. Отделение свода законов блестяще выполняло эту очередную задачу в весьма короткое время.

Новое издание учреждения Сената, увидевшее свет еще до вступления в силу нового закона, произвело фурор. В частности, тогдашний министр юстиции А. Ф. Керенский на этом примере сразу убедился в пользе кодификационной работы и в необходимости сохранения особой кодификационной части и на будущее время. Вопрос о будущей организации ее пока оставался открытым.

Было ясно, что нельзя было медлить с этим вопросом и что следует проявить в этом отношении инициативу. В результате обмена мнениями с внешними чинами отделения свода законов было решено на основании намечавшихся при этом общих принципов выработать детальный проект преобразования кодификационной части; по изготовлении его ознакомить с ним министра юстиции и засим предложить образовать особое междуведомственное совещание для всестороннего рассмотрения проекта и достижения соглашения между всеми заинтересованными ведомствами до окончательного внесения проекта во Вр[еменное] правительство. Этот путь предоставлялся единственно рациональным, дабы избегнуть каких-нибудь непредвидимых случайностей и довести это важное дело без ненужного промедления до благополучного конца.