Воспоминания Калевипоэга

Такие речи не могли не привести меня в ярость. И привели. Да только глаза-то девичьи другое говорили. Взор ее не уничижительным, не осуждающим был, но вроде бы призывал меня силу и нрав свой показать. А все горшки перебить — нет, этого она отнюдь не хотела.

— Кончайте кудахтать! — вскричал я. — Марш за свои прялки, захудалые паклечесалки, вздорные куделемоталки! Ни одна задрыга чтоб тут не смела хвост поднимать да пасть разевать, пока мужчина ее не спросит!

Воздействие моего монолога оказалось сногсшибательным. Девы, затрепетав, отпрянули и воззрились на меня упоенно. Зело пригожи были они в сей миг. На ланитах моей зазнобы играл нежный румянец, грудь тяжело дышала, но ни одно словечко не сорвалось с уст ее.

Одначе немудреная их хитрость удалась все же. Разъярили они меня. Так, значит… Я, значит, сиволапая деревенщина, а Рогатый, значит, прирожденный аристократ… Ну ладно, это мы еще поглядим, кому от кого драпать придется.

Мне Рогатый ваш не страшен!
Сотня слуг мне не помеха!
Что мне тысяча подручных!
Этой дланью богатырской
Одолел я злого Тюхи…
Нынче справлюсь и с Рогатым! —

заорал я. — Вот сейчас вас всех из вашего барахольного пекла за хвост вытащу, пикнуть не успеете! А то вы тут загнили, разложились и того и гляди копыта отрастите!

Засим оборотился я к девам спиной, будто мне на них глядеть противно, и быстро рот утер рукою.

Они же, вновь пошептавшись, заговорили по-иному: мягко, кротко, проникновенно. Просили простить их опрометчивые речи и дали совет немедля в путь собираться. Дескать, властитель Ада столь премудр и хитроумен, что ни единому смертному вовек его не осилить. То время, что мы вместе провели, совместные наши забавы и игры, а особливо в кошки-мышки и в ястреба с курицей, они отродясь не забудут, но сейчас пора опамятоваться и остепениться, ибо Рогатый может в любой миг вернуться, и тогда как бы чего не вышло.

— О дорогой Калевипоэг, не губи себя! — так заключила моя зазноба со слезами на глазах.

— Что за разговор! Об чем речь! Ретироваться — так всем вместе. Да только допрежь желаю я с папашей Рогатым кое о чем tete-a-tete побалакать, — сказал я решительно.

И в тот самый миг в дверь сильно застучали.

Девы побледнели, струхнули, видать, зело.

— Схоронись скорей! — шепнула моя зазноба, ни жива ни мертва.

— Еще чего! И не подумаю! — был мой смелый ответ. — Я этому рогатому гаду покажу, где раки зимуют. — И, на всякий случай взяв у дев волшебную шапку, сунул ее за пазуху.

Передо мной стоял Рогатый.

Он был элегантен до предела: черный атласный плащ на красной подкладке, фрак и цилиндр, белый шелковый шарф, заколотый брошью с огромным рубином. Волосы и небольшие усики Князя Тьмы благоухали бриллиантином. Сей инфернальный джентльмен молча и, как мне показалось, даже с некоторым сочувствием разглядывал меня.

— Как забрел ты в клетку, братик?
Как в силок попался, птенчик?
Кто тебя, мой паренечек,
Заманил медовым словом? —
пробормотал он себе под нос.

Затем более официальным тоном Рогатый сообщил, что, к сожалению, не может тех, кто сюда попал, выпускать обратно на землю. Это давно установившийся порядок, нарушать который он не собирается. А кроме того, нельзя допустить проникновение на землю точных сведений об Аде.

Болтовня нас не утешит,
Брань не успокоит душу…
Лучше выйдем-ка наружу,
Будем биться мы друг с другом —
Потягаемся мы силой, —
надменно ответил я Рогатому.

— О tempora, о mores! — укоризненно пророкотал он, добавив, что решительное начало и дерзкий эпатаж, возможно, некоторые небезосновательно считают залогом успеха, но лично он отдает предпочтение изысканным манерам и хорошему тону. Тут я заметил, как одна из дев, прокравшись за спиной Рогатого, поменяла местами два бокала, стоящие в изголовье его кровати.

Рогатый сбросил свой шикарный плащ, швырнул его по-барски в шкаф, туда же закинул цилиндр и сообщил, что готов соответствовать ратоборским стремлениям нетерпеливого посетителя. Он взял один из бокалов, наполненный беловатой жидкостью, и старательно прополоскал рот.

Ежели я окажусь побежденным, он будет вынужден заковать меня, сказал Рогатый. Цепи не стесняют движений и довольно удобны, но убежать из Ада в них не удастся. Возможно, этот акт выглядит варварским, но таков заведенный обычай, он, Рогатый, всего лишь исполнитель.

Произнеся эти извинения, сатана отхлебнул из бокала несколько глотков (потом девы поведали мне, что в подменном сосуде была жидкость, умаляющая мощь).

Выбрали мы место для борьбы, поставили вехи, обменялись, как полагается, рукопожатием и приступили к поединку.