Воспоминания мёртвого пилота (СИ)

- Товарищ подполковник, докладывает оператор радиолокационной станции дальнего обнаружения младший сержант Елизаров, отметка 716-го десять секунд назад пропала с экрана.

И по памяти добавил:

- На удалении двести пятьдесят километров, азимуте сто пять градусов.

Это было то место, где десять минут назад он видел наш самолёт в последний раз. После этого он крепко взял Мухину за талию, усадил её на свой рабочий стол и ему стало не до нас.

Глава 5

Застегнув на все пуговицы-кнопки резиновую дверь, я улёгся на дно плота. Надувной пол предохранял наши тела от прямого контакта с ледяной водой Берингова моря. Но источника тепла у нас не было, как не было ни спирта, ни хотя бы водки, чтобы растереть полностью вымокшего штурмана-оператора. Последние несколько часов он не отвечал на наши вопросы. Мы пытались растирать его голыми руками, но быстро устали. Утомлённые физически и морально мы уснули, а когда утром следующего дня очнулись от забытья, обнаружили молодого лейтенанта мёртвым.

Упав на холодное тело, навигатор завыл. Виталий был ему как младший брат. Десятки часов провели они вместе, пока опытный первый штурман научил вновь прибывшего члена экипажа управлять бомболюками, рассчитывать угол сброса бомб, вводить поправку на ветер и высоту и прочим премудростям их штурманской работы. Прервав рыдания над мёртвым другом, он вдруг поднял голову, зло посмотрел на меня, ткнул указательным пальцем мне в грудь и сказал:

- Ты... - затем сделал паузу подбирая слова, но кашель, рвущийся из самых глубин его лёгких, не позволил ему закончить обвинительную речь.

Глаза Игоря лихорадочно блестели. Я понял, что у парня высокая температура. Вчера, спасая своего друга, он проявил гораздо больше старания, чем я, и частично промок.

За себя я не переживал. Еды и воды должно было хватить на десять дней. Особенно с учётом того, что нас не шестеро, как рассчитывалось укладчиками продовольственных запасов, а только двое, да и жалкий вид моего товарища подсказывал мне, что двое нас будет не дольше, чем два-три дня.

Нас должны найти за этот срок. По моим расчётам мы всего в ста километрах от полуострова.

Я даже знал, в какой стороне, находится спасительный берег Камчатки. Но толку от моих знаний было мало.

Игорь сидел на резиновом полу, упёршись спиной в надувной борт плота. Он отрешённо смотрел на меня. Его зеленые глаза в полумраке казались мне темно-серыми и безжизненными. Я вдруг вспомнил, что у каждого из нас в левом нагрудном кармане комбинезона лежит по пистолету с восемью девятимиллиметровыми патронами.

Эта мысль не добавила мне жизненного оптимизма. Желая упредить возможную агрессию штурмана против меня, я расстегнул молнию своей лётной куртки, и правой рукой полез в карман за пистолетом. Взгляд Игоря ожил. Зрачки глаз задвигались, и по выражению его лица я понял, что он начинает осознавать происходящее. Стараясь не спровоцировать штурмана на необдуманные действия, я замедлил свои движения. Плавно взяв рукоятку пистолета, я медленно вынул его из кармана. Не сводя ни на секунду взгляд со штурмана, направил ствол вертикально вверх и дослал кусочек свинца в ярко-жёлтой медной оболочке в патронник.

Губы Игоря скривились в саркастической улыбке.

- Ты меня боишься, Валера? - спросил он, продолжая сидеть неподвижно.

- Нет, - ответил я. - Я боюсь белых медведей, плавающих на льдинах в поисках тюленей. Ведь, если медведь пропорет когтями резиновый борт плота, то мы умрём в его лапах более мучительной смертью, чем бедняга оператор.

- Но легче, чем радист со стрелком. Скажи честно, командир, ты уже забыл о них?

- Как раз наоборот, Игорь. Я вспоминал, как они стреляли в стекла своей кабины, и подумал, что у нас с тобой тоже есть оружие, и в случае чего мы можем им воспользоваться, - ответил я.

Он помолчал несколько минут и сказал:

- А ведь ты соврал о медведях, Валера. Вероятность встречи с ними настолько мала, что ты не стал бы даже пальцем шевелить, пока бы не услышал, в этой гробовой тишине, чьё-то постороннее дыхание.

Затем тяжело вздохнул, и после паузы продолжил:

- Мы оба знаем, что я умру первым, и ты, мой командир, боишься, что я застрелю тебя перед своей смертью. За то, что ты погубил таких прекрасных парней. Ты правильно делаешь. Я не додумался до этого сам. А сейчас вижу, что это действительно не плохая идея. Я хочу сделать тебе дельное предложение. Застрели меня первым. Не жди. Мой труп брось в море. Следователям скажешь, что я утонул вместе с правым летчиком. И свидетелей твоей преступной халатности не останется. Ведь наш юный штурман уже никому ничего не скажет.

"Что же, если ты очень хочешь откровенно поговорить со мной, то ты услышишь моё мнение", - подумал я и сказал:

- Ты прав. Я действительно не боюсь медведей. И подготовил своё оружие только с целью упредить твои недружественные действия. Ты никогда не задумывался, почему в конце шестидесятых годов политические взаимоотношения Советского Союза и Китая обострились до предела?

Он не ответил мне и я продолжил монолог, считая, что разговариваю сам с собой.