Воспоминания мёртвого пилота (СИ)

Готовясь к посадке, я выжег керосин из крыльевых и фюзеляжных топливных баков почти до нуля, поэтому мы не взорвались и даже не загорелись после приземления. Удар, разрушивший кабину пилотов, не нанёс пассажирскому отсеку видимых повреждений. Однако, они не кричат от боли или страха и не зовут на помощь.

Ну, и черт с ними.

В конце-то концов, именно они да ещё наша патологическая жадность стали причиной гибели моего экипажа на бывшей американской, а ныне российской, военно-воздушной базе Камрань.

Пока спасатели добегут до места катастрофы и через искорёженный металл доберутся до меня, вспомню, как я докатился, в прямом и переносном смысле, до сточной канавы с бетонными водосборниками.

Воспоминания - нехороший признак.

Очевидно, мозг уже осознал, что организм не выживет, и решил просмотреть самые значительные эпизоды моей беспутно прожитой жизни.

Глава 1

Двадцать второго октября я прилетел на Камчатку для дальнейшего прохождения военной службы после окончания Высшего Военного авиационного училища лётчиков. Аэропорт Елизово встретил меня теплым ветром и моросящим дождём. В конце октября в средней полосе России уже заморозки, а на полуострове на деревьях ещё были листья: желтые, красные, бордовые... Не улетевшие на юг птицы низко кружились стаями, отрабатывая навыки групповых полётов. "К длинному перелёту готовятся. От Камчатки до Японии вдоль Курильских островов путь не близкий", - подумал я, пока шёл по пешеходной дорожке от аэровокзала до штаба своей будущей эскадрильи.

Дежурный по воинской части, здоровенный рыжий детина, встретил меня в холле одноэтажного здания, построенного в середине пятидесятых годов, и проводил в приёмную командира отдельной ракетоносной эскадрильи.

В приёмной за дубовым столом сидела молоденькая и очень красивая девушка в кремовой рубашке с погонами младшего сержанта на плечах, чёрном форменном галстуке и короткой чёрной юбке. В проёме между двумя массивными тумбами служебного стола были видны её стройные ножки. Офицер, сопровождавший меня, перебросился с ней парой фраз. Я не особенно вслушивался в их разговор, потому что сосредоточил своё внимание на линии обреза мини-юбки. Секретарша перехватила мой голодный взгляд, презрительно хмыкнула и подняла трубку телефона для доклада командиру о прибытии в часть молодого лейтенанта. Капитан толкнул меня локтем и прошептал:

- Не пялься. Это не твоего поля ягода.

Девушка выслушав ответ командира, положила трубку на телефонный аппарат, молча кивнула нам на дверь, и принялась барабанить своими тоненькими пальчиками по клавишам пишущей машинки.

Через десять минут я вышел из командирского кабинета помощником командира корабля экипажа майора Грибова. Машинистка даже не взглянула на меня, а зря. В свои двадцать один я был достоин много. Видела бы она рельеф мышц, скрытых сейчас военной формой. Знала бы она о том невидимом постороннему глазу потенциале, которым я обладал, возможно и уделила бы мне чуточку больше внимания. Но ни мои густые черные волосы, ни прямой нос и красивые губы не произвели на неё впечатления.

Второй пилот старенького ракетоносца Ту-16, не бог весть какое назначение, но лучшего мне никто не предложил. Долгих четыре года я пролетал в этой должности, скрашивая свою холостяцкую жизнь беспробудными пьянками с друзьями-лётчиками и любовными приключениями с гарнизонными красавицами, среди которых, к моему сожалению, не было командирской секретарши. По слухам, девушка выполняла не только печатные работы на своей машинке, но была талантлива ещё и во многом другом.

Я мог бы пролетать правым лётчиком ещё года три или четыре, но мой командир прослужил в этом гарнизоне слишком долго, так долго, что успел облысеть и располнеть. Он стал похож на старого доброго борова, которого я видел много лет назад у своего деда в деревне, и уже не считал нужным подбирать слова для выражения своих мыслей и чувств. Пологая, что его возраст позволяет ему говорить всё что угодно, он своей бравадой спровоцировал скандал, который дал мне шанс вырваться из порочного треугольника, вместившего в себя карточный стол, чужие постели и весёлые застолья.

Однажды, во время очередной попойки майор Грибов рассказал в кругу друзей политический анекдот. Суть его сводилась к телефонному разговору секретаря партийной организации предприятия и священника близлежащей церкви.

- Батюшка, - сказал парторг, - дай стулья для коммунистов. У меня завтра собрание по плану.

- Не дам, - ответил поп. - Они в прошлый раз на моих стульях слова матерные ножичками нацарапали.

- Ах, так. А я тебе пионеров в церковный хор больше не пришлю, - ответил парторг.

- А я тебе монахов на субботник, - парировал служитель культа.

- А я тебе комсомольцев на крестный ход не дам, - как истинный коммунист не сдавался секретарь партийной ячейки.

Но батюшка имел в запасе козырного туза.

- А я тебе монашек в сауну.

Парторг, помолчав минуту выпалил в трубку телефона:

- А за такие слова, батюшка, ты свой партийный билет на мой стол положишь.