Воспоминания мёртвого пилота (СИ)

Мы шли по Невскому проспекту. Недалеко от Дворцовой площади наше внимание привлёк рекламный плакат, призывающий всех горожан и гостей Ленинграда посетить выставку неформальных художников. Заплатив чисто символическую цену за входные билеты, мы с большой долей скепсиса принялись осматривать произведения искусства наших современников. Я должен честно признаться: "рембрандтов" среди них не было. Останавливаясь у некоторых картин, мы вполголоса обменивались впечатлением. Большинство наших критических замечаний сводилось к тому, что мы и сами могли бы нарисовать "Чёрный квадрат", не хуже чем Малевич. Отдельным работам нельзя было отказать в смелости идеи, но в погоне за ней художник забыл о технике, на других же картинах техника была в порядке, но под слоем краски кое-где просматривались вертикальные и горизонтальные линии решётки, начерченной карандашом. То ли мастер очень спешил, то ли он абсолютно не уважал публику, понять было сложно. Не хотелось признаваться самим себе в отсутствии у нас вкуса. И мы продолжали искать ту работу, которая могла бы удовлетворить "дремучих дилетантов", взявшихся судить о новом изобразительном искусстве. Я уже начал жалеть о пяти рублях, отданных мной за входной билет, как вдруг нашёл ту единственную вещь, ради которой через месяц после описываемых событий привёл сюда весь свой экипаж.

На отдельном столике, в самом дальнем от входа углу зала, стараясь не привлекать лишнего внимания, стояла деревянная дощечка размером сорок сантиметров в длину и тридцать в высоту. На вырванном из западногерманского журнала двойном развёрнутом листе профессиональным фотографом были запечатлены: колбасы и буженина, сосиски и сардельки, прожаренные отбивные и мясо птицы, бараньи рёбрышки и филе из дичи, а на заднем плане стояли три бутылки хрена. Реклама просто кричала: "С этим хреном вы можете съесть всё, что угодно". А в левом верхнем углу этой залитой бесцветным лаком дощечки, был приклеен талон Ленинградского Городского Исполнительного Комитета на один килограмм сахара за март месяц 1985 года. Глубина мысли художника пронзала сердце русского человека насквозь.

Где справедливость?

В побежденной Красной Армией и впоследствии разграбленной союзниками Германии, хрен рекламируют к изобилию деликатесов, а в вымершем на две трети от голода городе, через сорок лет после победы, сахар по талонам распределяют, по одному килограмму в месяц.

Мы ушли с выставки в подавленном настроении и решили в следующий свой прилёт в Ленинград привести сюда наших ребят. Я даже деньги с собой привёз, с твёрдым намерением приобрести этот шедевр мысли. Но меня ожидало глубокое разочарование с одной стороны и гордость за свой вкус с другой. Когда я, в окружении членов своего экипажа, попросил администратора выставки помочь найти картину под названием "Хрен", он развёл руками и сказал, что она давно уже продана. Я, желая показать свой неподдельный интерес к этой работе, спросил его:

- Извините, я тоже хотел её купить, не могли бы Вы сказать, за какую цену она была продана?

- Это не секрет, - он открыл свой журнал и, найдя в нём нужный каталожный номер, прочитал: - Приобрела её Шведская национальная галерея современного искусства за сорок пять тысяч крон.

Я не имел ни малейшего понятия, дорого это или не очень, но понимал, что сорок пять тысяч каких-то шведских крон это больше, чем тридцать "полновесных" советских рублей, приготовленных мною для этой покупки.

Поздно вечером мы с Васильевым возвращались на электричке в Пушкин. Вадим положив свою голову на моё плечо и уснул. Я отрешенно смотрел на дверь, ведущую в другой вагон. В тамбуре стоял молодой парень. Он улыбался и смотрел на меня. Я улыбнулся ему, а он в ответ призывно кивнул головой, приглашая составить ему компанию. Я оглянулся, предполагая, что он зовёт не меня, но за моей спиной никого не было. Прислонив голову штурмана к окну вагона, я собрался подняться со своего места, когда сидевшая рядом со мной старушка спросила меня:

- Вы что, молодой человек, гомосексуалист?

От неожиданного оскорбления таким вопросом я, не найдя подходящих слов для ответа этой недобитой аристократке, отрицательно замотал головой.

- А ему от вас именно это и нужно. Он приметил, как ваш товарищ уснул на вашем плече, и принял вас за своего.

- Спасибо, женщина. Я из провинции, у нас там такого нет.

- Такое есть везде, - с сожалением в голосе сказала она. - Только в провинции они пока скрывают свою сексуальную ориентацию, а у нас, наоборот, выпячивают.

Глава 12