Воспоминания мёртвого пилота (СИ)

- Раз у вас нет никаких идей, то сидите, и слушайте короткую лекцию о стратегии шахматных партий. Существуют три основных "кита" успешного развёртывания дебюта. Первый "кит" - это быстрая и целеустремлённая мобилизация сил. Это то, что мы делаем с вами сейчас. Второй "кит" - расстановка пешек. Вы у меня, конечно же, не пешки, но расставить вас по позициям должен я. Третий "кит" - это центр. Бить будем неожиданно, по самым центральным фигурам и наверняка. Что это значит, я вам сейчас объясню. Вылет во Вьетнам назначен на следующий четверг, то есть ровно через неделю. К обеду руководство полка определится с основным и дублирующим экипажем. У них на подготовку будет всего четыре с половиной дня. Полдня сегодня, пятница, понедельник и вторник, возможно пять, если их привлекут готовиться в субботу. В среду, за день до вылета, из Владивостока приедет комиссия проверять их знания. Значит, мы должны: в понедельник нанести удар по основному экипажу, а во вторник по дублирующему. Тогда у командования не будет другого выхода, кроме как послать к вьетнамцам нас. Завтра, в пятницу, жду ваших предложений по устранению конкурентов. Мы имеем три дня. Ты, штурман, можешь потихоньку начинать готовиться к этому полёту. Старайся не привлекать к себе внимание, но учти, если мы вырвем из их зубов этот кусок, то сделаем это в самый последний момент, и тогда тебе может не хватить времени на подготовку. К тайной операции по борьбе за наше светлое материальное будущее я тебя не привлекаю. А вы, - я обвёл взглядом остальных, - думайте, где у них слабые места. И помните, что удача всегда ставит на тех, кто сам крепко стоит на ногах, а на лежачих она просто кладёт.

Утро пятницы не принесло нам ничего нового. Перед построением полка, для дачи указаний на рабочий день, мои ребята потупленными взорами ответили на мой вопрошающий взгляд. Отправив техников на самолёт выполнять двухсотчасовые регламентные работы, я подозвал своего правого лётчика Серёжу и попросил его сосредоточить внимание на том, как у счастливцев, которым выпала "великая честь представлять нашу Родину за рубежом", хранится их лётная документация.

В понедельник два свободных от подготовки к выполнению государственного задания экипажа улетели по дальневосточным гарнизонам в двухдневные командировки. Мой экипаж доделывал технический осмотр своего самолёта. Один экипаж был в отпуске, и два экипажа готовились лететь во Вьетнам. Итого шесть. Осталась самая малость, придумать, как убрать двух последних.

После обеда по полку пополз слух о том, что правый лётчик основного экипажа готовящегося к международному полёту, не может найти свою лётную книжку. До вечернего построения личного состава воинской части он обыскал весь штаб, но главного документа, подтверждающего его пилотскую квалификацию, ему обнаружить не удалось.

В семнадцать ноль-ноль построив полк, наш командир произнёс воспитательную речь в духе сороковых годов. Он говорил о главных общечеловеческих заповедях изложенных в моральном кодексе строителей коммунизма, о пилотском братстве, договорился даже до того, что вспомнил лозунг - "сам погибай, а товарища выручай".

Я слушал его и не мог понять, к чему он клонит? Кровь для кого-то сдать нас уговаривает, что ли? Но я был не прав. Полковник попросил нас остаться после построения и обыскать окрестности штаба. Он надеялся найти пропавший документ.

Не имевшие дома срочных дел офицеры и прапорщики, разделив прилегающую местность между эскадрильями, принялись поквадратно прочёсывать каждый метр земли. Через два часа, в сумерках вечера, спустившегося над Приморьем, когда солнце вовсю сияло над столицей нашего государства, а англичане ели свой "лёгкий завтрак", когда американцы ещё не проснулись, а папуасы островов Тонга уже легли спать, скромный техник, из группы обслуживания электрооборудования самолётов, увидел лётную книжку.

"Жизненно-необходимый" документ плавал в болотной жиже, уходящего глубоко под землю, давно заброшенного бомбоубежища, на ржавой решётчатой двери которого висел такой же ржавый замок. Ключ от него был давно потерян, а имя офицера, ответственного за надлежащее содержание бомбоубежища, написанное на висевшей у двери табличке, было незнакомо даже нашему сорокавосьмилетнему полковнику. Увидев эту картину, командир приказал прекратить поиски и отпустить военнослужащих по домам. Речь о том, чтобы достать лётную книжку даже не заводилась, в этом не было ни - какого смысла. Времени на её восстановление уже не было.

Полковник окинул взглядом стоящих вокруг него офицеров, поманил меня пальцем и, когда я приблизился к нему почти вплотную, тихо сказал:

- С утра твой экипаж садится на подготовку к полёту во Вьетнам. Готовитесь как дублёры. Ясно?

- Так точно. Разрешите идти?

- Иди. Нет, постой.

Я остановился как вкопанный и развернулся на каблуках.

- Где ты был сегодня весь день? Я тебя в штабе ни разу не встретил.

- На самолёте. Вместе со всем моим экипажем выполнял регламентные работы.

- Ладно, иди.