Воспоминания мёртвого пилота (СИ)

- В тюрьму не посадят. Это точно. Но каждая четвертая залепит тебе пощечину. Ещё две из четырех обидятся и молча уйдут или пошлют тебя подальше. И только одна даст тебе всё что ты хочешь. А это, друг ты мой, всего двадцать пять процентов. Не велика вероятность. При этом пол ночи ты будешь слушать её рассказы о том, что она не такая, как ты мог о ней подумать. И что ты, тот исключительный мужчина, которому она не смогла отказать. Но даже при таком положении вещей мы должны считать себя счастливцами.

Почему?

- Потому, что в штатах с этим делом просто кошмар. Там мужики бояться комплимент женщине сделать. Тамошние бабы чуть что сразу в полицию звонят или своему адвокату. Они это называют сексуальный харазмент. Жуткое дело.

А проститутки?

- Сто баксов в час. Не хочешь? Много ты нагуляешь при таких ценах? Так что я после этой ночи с местной девчушкой понял, что за свободный секс кровушку пролить не жалко. Мы ведь им в шестьдесят первом отрубили публичный дом мирового значения, под названием Куба. Они от злости готовы были третью мировую войну развязать. А потом ещё и Вьетнам. Представляешь какие потери? Как же они нас должны ненавидеть за это. А на идеи им плевать Вадик. Вот и получается, что бабы на первом месте, а Родина на втором.

Ну, у тебя и выводы. Доедай и пошли.

Остыло всё. И времени уже мало осталось

Мы пошли к самолету. Пассажиры сидели на своих местах, правый летчик уладил дела со старшим военного сектора Ханойского аэропорта и мы вылетели за грузом в Хайфон.

В аэропорту портового города нас ждали две огромные машины, груженные ящиками с кондиционерами.

Как только я вышел из самолёта ко мне подошёл старший лейтенант в тропической военно-морской форме. Синие шорты и рубашка с короткими рукавами делали его похожим на вожатого из пионерского лагеря "Артек". Он доложил, что ему приказано сопровождать десять тонн груза в Хошимин, и что вьетнамские грузчики почему-то задерживаются. Я дал команду борттехнику организовать загрузку самолёта силами пассажиров, находящихся на борту.

- А мне говорили, что я один с ящиками полечу. Откуда пассажиры взялись? - поинтересовался старлей.

- Ещё один подобный вопрос и ты будешь загружать все эти десять тонн сам, - пресёк я его попытку сунуть нос не в своё дело.

- Извини, командир, я не подумал, прежде чем спросил, - смущённо ответил он.

Вернувшийся из метеорологического пункта штурман, с мрачным видом протянул мне графический прогноз погоды. Я посмотрел на документ и спросил:

- Ты запасной аэродром заказал?

- Да, заказал. Камрань. Но я не советую нам даже взлетать. К нашему прилёту в Хошимин над городом будет проходить тёплый фронт.

- Тут все фронты тёплые, - ответил я и улыбнулся своей шутке.

- Нет. Ты смотри внимательно, что обещают синоптики. Вот здесь, послушай, - он, взяв из моих рук прогноз погоды, и прочитал: - "Сильные ливневые осадки, ветер у земли тридцать метров в секунду, порывы до сорока, нижний край облачности сто метров, видимость в осадках двести метров. Возможны разряды молний", - закончил с ударением на последней фразе Вадим.

Затем он положил бюллетень погоды в свою рабочую папку, прищурил глаза и, не оставляя надежды всё же переубедить меня, спросил опять:

- Зачем рисковать? Давай отложим вылет на завтра. Вспомни московский экипаж, разбившийся в Пакистане. У них была, приблизительно, такая же погода.

- Я вспоминал о них, когда мы летели над тем местом, где они погибли. У нас с ними ситуация разная. Подумай, куда мы можем деть этих мелких жителей джунглей? Мы же с них взяли деньги за доставку в Хошимин.

- Отвезём назад в Ханой.

- А как мы им деньги вернем? Ведь начальник военного сектора ханойского аэропорта Смирнов ни за что не отдаст назад те двадцать пять процентов, которые он взял с нашего правого летчика за свою подпись на полетном листе.

- Возьмем у кого-нибудь в долг. Потом, когда заработаем, отдадим назад.

- Предположим мы найдем деньги и вернем их пассажирам, но завтра весь Ханой будет говорить о нас как о плохих лётчиках. Ты ведь не объяснишь вьетнамцам, что означает тёплый тропический фронт для самолёта. Так что мы не можем ни вернуться назад, ни остаться в Хайфоне. Рубеж возврата пройден. Рубикон перейден и мосты за нами сожжены. У нас теперь одна дорога только вперёд. И потом, у нас есть запасной аэродром, а у погибшего московского экипажа его не было. Если не сможем сесть в Хошимине, сядем на военно-воздушной базе Камрань. Там очень много русского женского персонала. Официантки, медсёстры, финансистки. Им наверняка уже "приелись" свои мужики. Вот мы свеженькие и подлетим. Ты что-нибудь, знаешь о Камрани?

- Нет, - всё ещё хмурясь, ответил Васильев.

- Тогда послушай, я тебе расскажу историю этой базы, пока эти "муравьи" перетаскают продукцию Бакинского кондиционерного завода.

Мы отошли от самолёта и уселись на траву у края бетонной рулёжной дорожки в тени тропических деревьев. Удобно расположившись я начал свою лекцию: