Воспоминания мёртвого пилота (СИ)

- Дело в том, что когда он вьетнамцам надоел они дали ему под зад коленом. А он поддерживался китайцами. Пекинское руководство решило проучить своих южных соседей. Зимой семьдесят девятого китайская пехота рванула на Ханой. Вьетнамцы свою армию отвели на юг, а в бой пустили ополченцев. Им было почти что все равно. Всё мужское население прошло через войну. После двух месяцев окопной войны к конфликту подключились наши. Тихоокеанский флот направился в Желтое море, а Забайкальский военный округ вышел на позиции вдоль китайской границы. Связываться с нами китайцы не решились и отозвали свои войска из Вьетнама назад. В мае семьдесят девятого Вьетнам передал нам базы в двадцатипятилетнее бесплатное пользование. Грех нам с тобой не побывать в таком месте. Заодно и искупаемся. Там, я слышал, вода замечательная

- Откуда ты всё это знаешь? - восхищённый моей эрудицией спросил штурман.

- Газету "Правда" иногда читать надо, Вадим Михайлович. А ты всё время журнал "Плейбой" листаешь.

- Так, может сразу туда и полетим? - спросил он.

- Нет. Сначала попытаемся высадить пассажиров и выбросить ящики в Хошимине.

- Ну, смотри. Ты командир, тебе видней.

К нам подошёл борттехник. Он протянул мне пачку розовых банкнот с лицом доброго дедушки Хо Ше Мина.

Что это? - спросил я Генадия, пряча деньги в карман комбинезона.

Донги, - ответил Рыбников.

Я вижу, что не доллары. Откуда такая сумма?

Я двести литров керосина слил из подфюзеляжного бака и продал.

Хвалю за находчивость. Груз закрепил?

Да. Ящики зашвартованы и.пассажиры на местах. .

Тогда вперёд. За орденами, - сказал я, и пошёл в самолёт.

Эпилог

Первые признаки приближающегося тёплого фронта мы увидели за сто километров от аэродрома посадки. Нам стали попадаться перистые облака. Я запросил фактическую погоду у диспетчерской службы аэродрома. Руководитель полётов военного сектора аэропорта Хошимин сообщил нам, что дождя над полосой ещё нет, но они ожидают его с минуты на минуту. За сорок километров до аэродрома мы приступили к снижению. Осторожно подползли под нависшую над нами громаду облаков. Влетать в них ни в коем случае было нельзя. Грозовая деятельность тёплого, тропического фронта настолько сильна, что разрядом молнии могло выжечь в самолёте всю электронику. Всё ещё надеясь на нашу удачу, я запросил по радио разрешение на посадку "с прямой". Когда до полосы оставалось двадцать километров, первые крупные капли дождя ударили по стеклу кабины.

"Жаль что до начала ливня мы не успеем приземлиться. Буду снижаться до своего "минимума", - принял я решение, и отдал команду о снижении до шестидесяти метров.

- Серёжа, ищи глазами огни приближения полосы. Я поборюсь на глиссаде снижения с этим сумасшедшим ветром, - приказал я Коваленко.

Шестидесяти тонную машину раскачивало как маленькую лодочку в бушующем океане. Постоянные смены направления порывов ветра не позволяли мне выбрать правильный курс упреждения, и я, парируя рыскание самолёта, поворачивал рога штурвала слева направо и наоборот. Ливень заливал стекло так, что работающие в самом скоростном режиме стеклоочистители не успевали сметать воду. Снизившись ниже ста метров, я приготовился к уходу на второй круг. Управляя штурвалом одной правой рукой, я положил левую на рычаги управления двигателями, чтобы по достижении нами минимально разрешённой высоты снижения перевести их из "полётного малого газа" во "взлётный" режим.

- Вижу огни полосы. Справа десять градусов, - радостным голосом сообщил экипажу Сергей.

- До аэродрома ещё шестьсот метров, - вставил реплику штурман. - Рановато для появления огней полосы.

Мне очень хотелось верить своему помощнику и я ввёл самолёт в правый крен. В дополнение к этому манёвру я едва уловимым движением отклонил штурвал от себя. Опустив нос своего крылатого грузовика я направил его прямо в светящиеся впереди "огни высокой интенсивности горения".

Не успел я устранить крен, как самолёт содрогнулся от сильнейшего удара и ещё больше накренился вправо. Я мгновенно вывел обороты всех четырёх двигателей на "взлётный режим" и поворачивая штурвал влево потянул его на себя. Лопасти винтов, изменяя угол установки, всё мощнее и мощнее врезались в плотный, влажный воздух Вьетнама. Самолёт нехотя повиновался элеронам и рулям, и мы медленно начали набирать высоту.

- Слава богу, живы, - сказал радист Оноприенко.

- Я тоже подумал, что это конец, - подал голос штурман.

- Мужики, - из грузового отсека доложил бортовой техник по авиационно-десантному оборудованию, - это не конец, а только начало. У нас с "мясом" вырвало всю правую стойку шасси. Со всеми четырьмя колёсами. В полу фюзеляжа дыра, площадью в один квадратный метр. Гидравлическая жидкость вытекает из разорванных шлангов.

- Значит, шасси убрать не удастся, - сказал борттехник.