Воспоминания. Министр иностранных дел о международных заговорах и политических интригах накануне свержения монархии в России, 1905–1916

Теперь совершенно ясна мысль кайзера «принудить Францию подписать договор», так как он поспешил ответить императору Николаю следующей телеграммой, которую я не могу не привести полностью, из тех соображений, что с первой строки до последней она представляется мне чрезвычайно характерной:

«Большое спасибо за телеграмму. Ты дал мне новое доказательство твоей исключительной лояльности, решая не извещать Францию без моего согласия. Несмотря на это, я глубоко убежден, что извещать Францию раньше, чем мы оба подпишем договор, весьма опасно. Это вызовет последствия, диаметрально противоположные нашим желаниям. Что единственно и абсолютно необходимо, так это полная уверенность в том, что мы оба, связанные договором и обязанные взаимной поддержкой друг друга, заставим Францию надавить на Англию, чтобы она сохраняла спокойствие и мир из опасения, что позиция Франции будет поставлена под удар. В случае, если Франция будет осведомлена, что русско-германский договор только проект, еще не подписанный, она немедленно сообщит об этом своему другу, если только не тайному союзнику — Англии, с которой она связана „сердечным согласием“. Последствием такого осведомления несомненно явится немедленное нападение обеих союзных держав — Англии и Японии — на Германию в Европе так же, как и в Азии. Их громадные морские силы быстро сделают свою работу относительно моего маленького флота, и Германия оказалась бы временно парализованной.

Это нарушило бы равновесие сил во всем мире к нашей взаимной невыгоде и позже, когда ты приступишь к мирным переговорам, оставило бы тебя одного на милость Японии и ее торжествующего союзника.

Моим большим желанием и, насколько я понял, и твоим намерением также было поддержать и усилить равновесие сил в мире, путем заключения соглашения между Россией, Германией и Францией. Это возможно только при том условии, чтобы договор раньше стал фактом, если мы пойдем к окончательному соглашению в какой угодно форме. Предварительное осведомление Франции поведет к катастрофе.

Если ты, однако, полагаешь, что для тебя невозможно заключение договора со мной без предварительного осведомления Франции, тогда мне придется воздержаться совершенно от заключения какого-либо договора. Конечно, я сохраню полное молчание относительно наших переговоров, как это сделаешь и ты; подобно тому как ты осведомил об этом только Ламсдорфа[4], так и я говорил только с Бюловом, который гарантировал полное сохранение тайны. Наши взаимные отношения и чувства останутся неизменными, как и раньше, и я постараюсь оказаться полезным тебе в будущем, поскольку обстоятельства позволят это. Твое согласие на нейтралитет сообщено мне австрийским императором, и я благодарю тебя за твою телеграмму, делая то же самое. Я считаю это очень важным и вполне к этому присоединяюсь. Наилучшие пожелания».

Эти аргументы оказались недостаточно вескими, чтобы повлиять на возражения императора Николая, и в декабре месяце предполагаемый договор казался окончательно несостоявшимся.

Затем мы видим, как кайзер возобновляет в другом направлении свои усилия, чтобы склонить царя к заключению союза.

В это время Англия чинила затруднения в доставке английского угля для русского флота, и германский император воспользовался этим случаем, чтобы предложить России помощь германского торгового флота, и получил взамен от русского правительства декларацию, что «Россия, со своей стороны, обязуется поддерживать Германию всеми мерами, имеющимися в ее распоряжении, в вопросе о затруднениях, которые могут оказаться налицо по доставке угля русскому флоту в течение настоящей войны».

Этим ограничилась попытка заключить договор, но это было только половинным успехом императора Вильгельма, который после нескольких месяцев отсутствия возобновления попыток окончательно решил к концу лета 1905 года нанести решительный удар. Если не удалось убедить царя посредством телеграмм, говорил он себе, он мог бы достичь цели при личном свидании со своим кузеном. На это он мог рассчитывать совершенно определенно, так как всегда, когда оба императора бывали вместе, порывистая личность германского императора неизменно доминировала над слабой и менее одаренной личностью Николая II, который, со своей стороны, совершенно сознавал это неравенство и не чувствовал себя способным сопротивляться силе убедительности своего кузена.

В ряде случаев я отмечал ту нервозность, с которой царь ожидал приближающейся встречи с императором Вильгельмом, род страха, который не покидал его до того, как оканчивалось свидание. Поэтому легко понять, почему кайзер решил нанести неожиданный визит императору Николаю.