Воспоминания. Министр иностранных дел о международных заговорах и политических интригах накануне свержения монархии в России, 1905–1916

Бесполезно указывать на абсурдность приглашения Франции присоединиться к союзу, направленному против нее самой. Очевидность показывает, что договор в Бьерке ни в какой степени не был изменой Франции. Столь же ясно, что он был направлен против Англии, и только против нее. В то время, когда подписывался договор, Англия была наиболее враждебно настроена против России; вооруженный конфликт между этими двумя странами был только что предотвращен благодаря дружественному вмешательству со стороны Франции, но враждебное влияние Англии продолжало чувствоваться повсюду по отношению к России. Не было ли естественным и даже законным со стороны царя заручиться гарантией против Англии посредством создания «континентальной коалиции»? Но поскольку император Николай может быть совершенно свободен от обвинений в намерении изменить Франции, постольку он был не прав, когда, после долгих колебаний, уступил убеждениям германского императора и согласился подписать договор без предварительного осведомления своего союзника. Как только кайзер уехал и царь имел возможность спокойно оценить то, что сделал, он понял свою ошибку, и, когда вернулся в Петербург, он был очень обеспокоен и озабочен, как рассказывал мне граф Ламсдорф, во время аудиенции, которая была дана министру иностранных дел. Он медлил пятнадцать дней, прежде чем решился заговорить о договоре. Граф Ламсдорф был совершенно подавлен, когда узнал об этом, и со всей убедительностью, на которую он только был способен, стремился указать императору всю опасность положения и полную необходимость принять немедленные меры для уничтожения договора. Царь увидел, что совершил ошибку, и дал графу Ламсдорфу карт-бланш предпринять необходимые шаги, чтобы локализовать последствия договора, — дело, которое граф Ламсдорф выполнил со свойственной ему опытностью в этом и с энергией, заслуживающей величайшей похвалы.

В это время на сцене появляется граф Витте, который только что заключил мирный договор с Японией в Портсмуте.

Граф Ламсдорф, ввиду политической и личной близости с ним, призвал его на помощь, чтобы выпутаться из того положения, которое создалось благодаря слабости императора. По дороге домой из Америки граф Витте остановился в Париже, где его визит совпал с наиболее острой фазой переговоров между Францией и Германией по мароккскому вопросу. Он имел случай видеть французских министров, которые не скрыли от него опасений относительно возможного разрыва отношений с Германией. Зная, что граф Витте был приглашен императором Вильгельмом посетить его во время охотничьей прогулки в Роминтене, французское правительство попросило Витте сделать все возможное, чтобы устранить затруднения и прийти к соглашению. Граф Витте очень активно пришел на помощь министрам республики, так как ему было поручено подготовить пути для подготовки весьма важного займа, предназначенного для восстановления финансов России после войны, и потому что он знал, что успех этого займа зависит от урегулирования мароккского вопроса. В Роминтене кайзер выказал громадную предупредительность и внимание по отношению к графу Витте, которого он уже рассматривал как главу русского правительства, заходя в этом отношении так далеко, что обращался с ним почтительно, как с коронованной особой. Нет никакого сомнения в том, что разговор между этим русским государственным деятелем и германским императором имел благоприятное влияние на ход переговоров, которые велись в то же самое время между французским правительством и германским посланником в Париже. Обсуждался ли в это время договор в Бьерке и сообщил ли кайзер его содержание? Я склонен думать это, потому-то кайзер телеграфировал царю 11 сентября, запрашивая, знает ли граф Витте, о пребывании которого в Роминтене он был извещен, о договоре и, если нет, может ли он ему сообщить о нем? Император Николай ответил, что только великий князь Николай, военный министр, начальник Генерального штаба и граф Ламсдорф знают о договоре, но что царь ничего не имеет против осведомления о нем и графа Витте. Однако, судя по тем сведениям, которые сам граф Витте дает о своем посещении Роминтена и которые были сообщены им доктору Диллону и опубликованы последним в его книге, кайзер говорил только в общих чертах о своем плане коалиции континентальных держав, указывая, что ее целью является поддержание длительного мира в Европе, и уклоняясь от прямого указания на то, что договор уже подписан им и царем. Граф Витте говорил позже доктору Диллону, что осторожность кайзера была вызвана, по-видимому, боязнью, что преждевременное обнаружение договора может вызвать затруднения, подобные тем, которые встретились несколькими годами раньше, во время заключения соглашения относительно Киао-Чао и Порт-Артура.

Несмотря на то что свидетельство доктора Диллона изобилует ошибками, я считаю его точным в той части, которая касается этого периода, и, конечно, это было до того, как граф Витте возвратился в Петербург, где он был осведомлен графом Ламсдорфом о происшествии в Бьерке.