Воспоминания. Министр иностранных дел о международных заговорах и политических интригах накануне свержения монархии в России, 1905–1916

Граф Пален, не колеблясь, потребовал его наказания, но встретил сильное сопротивление со стороны других великих князей и ультрамонархической партии, которые одержали победу с тем большей легкостью, что это касалось шурина императрицы. Великий князь Сергей, оказавший большое влияние на Николая II в тот период, был женат на принцессе Елизавете Гессенской, сестре императрицы Александры. Она была ангельским созданием и после трагической смерти своего мужа (убитого террористами в 1905 году) удалилась к почти монашеской жизни, полностью посвятив себя делам благотворительности.

В конце концов некоторые из его подчиненных подверглись ответственности, а великий князь продолжал управлять древней столицей, население которой наделило его прозвищем князя Ходынского в память события, приведшего из-за его небрежности к катастрофе.

Этот печальный инцидент, которым сопровождалась коронация императора, рассматривался общественным мнением как дурное предзнаменование для царствования и для собственной участи императора.

Несколькими днями позже произошел другой инцидент, который остался почти неизвестным, но произвел большое впечатление на императора.

Я сам присутствовал при этом инциденте.

Как камергер императорского двора, я был назначен вместе с другими шестью камергерами поддерживать императорскую мантию, которую император надевал во время ритуала вручения ему скипетра и державы перед возложением на голову императорской короны. В самый торжественный момент церемонии, когда император проходил к алтарю, чтобы совершить обряд помазания, бриллиантовая цепь, поддерживающая орден Андрея Первозванного, оторвалась от мантии и упала к его ногам. Один из камергеров, поддерживающих мантию, поднял ее и передал министру двора, графу Воронцову, который положил ее в карман.

Все это произошло так быстро, что не было замечено никем, кроме тех, кто находился близко к императору. Как уже говорил, я был в их числе и в настоящий момент являюсь единственным очевидцем этого инцидента, оставшимся в живых. После церемонии всем, кто видел это, было приказано не говорить об инциденте, и до сих пор он не был никому известен.

Если я остановился на описании этого инцидента, который может показаться незначительным, то лишь потому, что знаю, какое глубокое впечатление было произведено им на Николая II и насколько он увеличил его врожденную склонность к фатализму. Он увидел в этом предупреждение о грядущих испытаниях, которые он решил перенести как исходящие от божественной воли и которые в конце концов действительно перенес с необычайным спокойствием и смирением.

Первые годы царствования Николая II были относительно благополучными, и в течение этого периода мировоззрение Николая II постепенно принимало те формы, которые обнаружили себя в последующую эпоху начала революционного движения 1905 года и Русско-японской войны.

Это мировоззрение складывалось под влиянием ряда неблагоприятных условий. Слабость характера императора, развитие которой раньше подавлялось непреклонной волей Александра III, и настойчивые усилия советников прежнего царствования склонить Николая II к поддержанию традиций его отца, и неразумное поведение таких министров, как Сипягин и Плеве, и авантюры Безобразова — определяли события этого периода царствования Николая II. Наконец, склонность к мистике и вера в чудесное оказывали столь серьезное воздействие на императора, что создавали возможность для установления на него влияния таких проходимцев, какими были медиум Филипп и мужик Распутин.

Если к государственным людям типа Победоносцева можно еще относиться с некоторым уважением, поскольку они обладали несомненными дарованиями в практической деятельности, то что можно сказать о министрах, единственной целью которых было снискать себе расположение государя, посредством восхваления его реакционного настроения? К министрам этой категории относится Сипягин, министр внутренних дел, который получил этот пост благодаря семейной близости его к одному из виднейших представителей реакционной партии — графу Шереметеву.

Это был министр, которым владела мысль о введении при русском дворе традиций царствования Алексея Михайловича, второго царя из рода Романовых, отца Петра Великого. Этому уважению перед памятью царя Алексея, которое питал Николай, следует приписать то, что он дал своему наследнику имя, бывшее не в моде у русских государей со времени трагической смерти сына Петра Великого, несчастного царевича Алексея, который сопротивлялся прогрессивным реформам своего отца и был им принесен в жертву во имя интересов государства.

Это стремление воскресить времена Алексея Михайловича принимало иногда картинные формы, как то было, например, в одну из зим, когда в придворных кругах и в высшем обществе только и думали об устройстве маскарадных балов в залах Зимнего дворца, отличавшихся полуазиатской роскошью, которая характеризовала двор времен царя Алексея Михайловича.

Я был в это время за границей и знаю о происходившем только со слов присутствовавших, которые давали о нем восторженные отзывы.