Воспоминания немецкого генерала. Танковые войска Германии во Второй мировой войне. 1939–1945

9 октября штаб моего корпуса был перемещен в Берлин. По дороге я еще раз заехал к своим родственникам в Западной Пруссии – они пережили немало, в том числе знаменитое «кровавое воскресенье» Бромберга. Заехал я ненадолго и в свой родной Кульм и нашел там дома, где жили мои родители и бабушка. Так я в последний раз увидел свой первый дом.

Вернувшись в Берлин, я с огромной радостью вновь повидался со своим старшим сыном – он был награжден Железным крестом, как первой, так и второй степени. Под Варшавой он участвовал в тяжелых боях.

Не могу закончить рассказ о польской кампании, не упомянув о своем штабе, который, под руководством начштаба полковника Неринга, проделал великолепную работу. Разумным решениям и первоклассному командованию штаба мой корпус в немалой степени обязан своим успехом.

Меж двух кампаний

27 октября я получил приказ явиться в канцелярию. Прибыв туда, я узнал, что являюсь одним из двадцати четырех офицеров, которым предстояло быть награжденными Рыцарским Железным крестом. Было приятно так скоро быть представленным к награде, и я воспринял ее как оценку моих усилий по созданию бронетанковых войск. Именно благодаря этим войскам мы смогли одержать победу так быстро и такой малой кровью. Во время последовавшего за церемонией завтрака меня усадили по правую руку от Гитлера, и мы оживленно беседовали с ним о развитии бронетанковых войск и о том опыте, который мы получили в ходе кампании. К концу трапезы он спросил меня напрямую: «Я хочу знать, как отреагировали армия и народ на пакт с русскими». Все, что я смог ответить, – это что солдаты вздохнули с облегчением, услышав о его подписании в конце августа. Мы почувствовали свою спину прикрытой и были счастливы знать, что нам не угрожает война на два фронта, которой мы так боялись и которая послужила причиной нашего долгосрочного бездействия во время предыдущей мировой войны. Гитлер посмотрел на меня с изумлением, и было видно, что мой ответ его не удовлетворил. Однако больше он на эту тему ничего не сказал и сменил предмет разговора. Лишь позже я понял, сколь глубока была ненависть его к Советской России. Он, все всяких сомнений, ждал от меня, как минимум, удивления тем, как это он вообще согласился подписывать какие бы то ни было договоры со Сталиным.

Короткий отпуск, проведенный мною дома, был омрачен смертью 4 ноября в Берлине моей тещи. Мы сопроводили гроб с ее телом в Гослар и похоронили ее рядом с мужем. А потом, повинуясь новым приказам, я вновь покинул дом.

В середине ноября мой штаб перевели сначала в Дюссельдорф, а потом, из-за внезапного изменения в планах, в Кобленц. Я поступил под непосредственное командование главнокомандующего группой армий «А» генерал-полковника фон Рундштедта.

Для повышения политической сознательности офицерского состава, в особенности генералитета, в Берлине было решено провести курс лекций, которые должны были читать, помимо прочих, Геббельс, Геринг, а последнюю, 23 ноября, сам Гитлер. Аудиторию составляли в основном генералы и адмиралы, но присутствовало и несколько инструкторов и воспитателей из военных школ, вплоть до уровня лейтенанта.